Новоселье было решено отметить, как полагается. Приведя в порядок стол, сдёрнув с него потёртую скатерть, которая отправилась на пол, Лилит решила его накрыть. Хотя чего там было накрывать? Бутылка и два бокала. В нынешней ситуации она была бы готова хоть по очереди с Евой из горла хлебать.
Решение было правильным. Именно вино и могло бы направить ситуацию в нужное русло. Спустя полчаса непринуждённых разговоров обо всём и одновременно ни о чём, дамочки стали на порядок более разгорячёнными и расслабленными. Лилит взяла на себя смелость перетащить Еву в сторону кровати, где разговоры и продолжились, приобретя повышенный градус откровения и пошлостей. Более того, в порыве чувств тёмная даже разрыдалась на плече у Дэдай. Поводов грустить у неё не было, так что девушка решила, что оно от счастья.
— Ева… — периодически всхлипывала Лилит, обнимая свою пассию. — Ты не представляешь, чем я тебе обязана за всё то, что ты для меня делаешь. У меня в голове уже не осталось слов благодарности, которых я бы не использовала. Но что есть слова? Слова это всего лишь слова. Они не передадут всего того, чего я на самом деле чувствую. Прости, что в тот раз, когда ты нашла меня, в той сраной таверне… Прости, что вынудила тебя разочароваться во мне. Я тебе докажу… Я ещё докажу, что в стократной мере могу отплатить за все вложенные в меня усилия. И докажу, что я совсем не такая, какой могу казаться. Ты веришь в меня?
— Моё разочарование в тебе несло временный характер и вполне окупило себя гордостью. Так что… Ты ничего мне не должна. Обмен был вполне справедливым, — Ева обняла Лилит и крепче прижала к себе.
Рассудок графини начинал понемногу уступать руне времени, больше всего желавшей ворваться в его крепость прямо сейчас, когда ослабленные вином и сладким блаженством воины были уязвимы для подобного рода захватчиков. Девушка уже хотела завести монолог на тему веры, снова рассказать Лилит, что она не верит, а делает вклад, но решила поступить совсем иначе.
— Я верю, — коротко заявила она и сильнее сжала девушку, чтобы одновременно почувствовать её тепло и избавиться от колющего чувства обиды на саму себя. — Ты знаешь, — продолжила она тоном готового к исповеди грешника, — Я раздумывала над твоими словами и пришла к весьма занимательному выводу, Лилит. Я вдруг поняла, что мне действительно стоит жить для себя и только для себя. Всё, что меня должно интересовать — удовлетворение своих собственных потребностей и желаний, даже если другим они кажутся неуместными или недостойными. Ранее я считала, что работаю на благо страны, теперь же понимаю, что делала это ради себя любимой. Ради возникшего во мне чувства протеста, которое заставляло меня возвыситься над всеми остальными. Да, мною двигал чистейшей воды эгоизм. Они направлял меня тогда, он направляет меня и сейчас. Разница лишь в том, что теперь я могу его принять и понять. Более того, я без какого-либо стыда могу заявить. что всё, к чему я стремлюсь, я делаю лишь для себя и только для себя.
Ева прислонилась головой к волосам Лилит и с наслаждением вдохнула их аромат. Они пахли морозной свежестью и девственной чистотой. Этим хотелось дышать всё время.
— Сейчас же я хочу попросить прощения за свои слова. Я не буду уточнять, за какие именно — придёт время, и ты всё поймёшь. Однако прошу, прими мои извинения, ведь они идут от чистого сердца. А вместе с ними прими и мою благодарность. Ты, сама того не ведая, дала мне шанс задуматься о своей собственной природе и досконально понять её. За это ты вправе называть в плату частичку той собственности, которую сама же и породила, и, более того, я с превеликим удовольствием предоставлю тебе эту плату. И… О, боги, я снова заговорилась? — графиня отпрянула от Лилит и виновато улыбнулась, словно нашкодивший ребёнок. — Прости. Иногда я этого совершенно не контролирую.
Поняв, что её движение было слишком резким и неожиданным, да и выглядело так, словно она только что отвергла девушку, Ева схватила руку ученицы и крепко её сжала, дав понять, что ничего не изменилось.
Кажется, слова Лилит не были забыты. Ещё те самые слова, которые она в гневе обронила в адрес Евы в той злополучной Розе. Ева хотела свободы, и теперь это было понятно. Но наряду с тем не хотела она упускать и своей возможности повлиять на этот мир, а возможность присутствовала только в том случае, если Дэдай и дальше будет возглавлять те посты, на которых она находится и сейчас, и будет продолжать делать то, что она уже делает, заручившись помощью Лилит. Только на этот раз она позволит себе чуть больше вольностей и проявит чуть больше эгоизма, чем ранее. И тёмной действительно хотелось помочь ей в этом. Помочь добиться той цели, которой пыталась добиться Ева. Это не было актом альтруизма или слепой привязанностью, вынуждающей её бездумно делать всё, что ей прикажет графиня, но было самостоятельным решением, последовавшим после долгих лет бессмысленного блуждания во тьме. Теперь она обрела смысл. И обрела чувства, которые на первых порах помогали ему зародиться. Нужно было сохранить их. И тогда смысл тоже не пропадёт.
— Ты не одинока в этом. Я, как и ты, тоже получила повод оглянуться на своё прошлое и переосмыслить его. Как и ты, я поняла, что настала пора изменений. Мы с тобой совершенно разные люди, мы прожили совершенно разные жизни, поэтому и изменения внутри каждой из нас были свои, но, несомненно, крайне важные. А ещё нас объединяет то, что совершить их мы захотели по причине того, что хорошо узнали друг друга. Но я меняюсь не ради тебя, а ты меняешься не ради меня. Мы меняемся просто потому, что считаем это правильным. И стоит это гораздо больше изменений ради чувств, потому что чувства всегда носят временный характер, в то время как поменять жизненные ориентиры — куда сложнее, нежели завязать какие-угодно отношения.
Лилит была счастлива. Упиваясь мгновениями поцелуев и объятий, она была на седьмом небе счастья. Её распирало безумное желание никогда больше не отпускать свою возлюбленную и никогда больше не расставаться с ней. Она знала, что страсть имеет тенденцию угасать со временем. Но была благодарна судьбе за то, что смогла вновь познать это блаженство. Святая Чета свидетели, что она была готова наплевать на грязь, на пыль, на что угодно, лишь бы только оставаться рядом с Евой. И она была готова отдать за это все сокровища мира, пусть и не имела ровным счётом никаких, которые можно было бы принести в жертву.
— И всё таки… — смахнув со щеки слезу, прошептала Лилит, поддавшись внезапному душевному порыву. — Наш мир жесток и беспощаден. Он не прощает ошибок, он больно бьёт за каждую из них, но… Но, всё же, порой он позволяет нам ощутить, что горе и страдания способны окупиться, пусть и тогда, когда мы этого совсем не ожидаем. И окупаются они так, что ты готова страдать ещё хоть целую вечность, зная о том, что в конце этой вечности тебя снова будет ожидать подобная награда. Ева, я… — разбойница не нашла в себе сил продолжить, вновь уткнувшись в плечо своей госпожи и крепко обняв её, получив взамен не менее крепкие объятья от той, которую так неожиданно для самой себя полюбила снова.
Графиня ничего не говорила. Она слушала, порой удивляясь, сколько всего находится внутри Лилит. Встретив её впервые, Ева тогда посчитала, что за образом бродячего головореза просто не может скрываться никакой философии, никаких чувств, никакой высокой романтики, лишь глупое желание почесать кулаками и низменные и тупые развлечения, ведущие, как правило, к чьему-нибудь несчастью. Неужели такой человек станет рассуждать о жестокости мира и о заслуженности счастья, стыдливо пряча от неё глаза и обнимая всё крепче, будто боясь потерять? Внутри Лилит было много больше. И это было вполне закономерно, ведь тёмная не была безродной оборванкой. Наоборот, она была выпускницей престижнейшего магического училища, где в людях воспитывались принципы и понятие правильности, чести и справедливости напополам с банальной агитацией, не близкой даже для самой Евы. И всё равно это удивляло. Удивлял контраст. А душу грело то, что самым сокровенным и близким Лилит решила поделиться именно с ней. Ей доверила свои проблемы, свои переживания, свои опасения. Подобная преданность не смогла оставить её равнодушной. Лилит в её понимании заслуживала любых шансов. Не столько за раскаяние, сколько за то, что всецело отдалась на «суд» Евы, поставив на кон всё, что у неё было, посчитав, что Ева окажется честна и справедлива. Лилит доверилась, и теперь настал черёд Евы — захотеть оправдать вложенное в себя доверие. И ей очень хотелось. Впервые с ней приключилось нечто подобное. Отвергнуть любовь Лилит она не смогла, осознав, что сама же и послужила причиной её зарождению. Теперь нюансы были уже не важны. Она чувствовала, как её влечёт к своей же ученице, знала, что это взаимно, и хотела не более чем насладиться этой прекрасной туманящей разум любовью, не слишком сильно заботясь о том, куда это может привести. И у неё на это, что самое главное, было полное право.
Минуты утекали так быстро, словно это были секунды. Моменты, когда жалеешь о том, что жизнь не вечна, потому что это именно то, ради чего хотелось бы обрести бессмертие. Конечно, у них впереди было ещё очень много подобных встреч… Конечно. Но это не умаляло сиюминутного желания получить всё и сразу.
— Ух, что-то засиделись мы, — в полной тишине мягко обронила Ева. — У нас ведь ещё столько дел… Нужно вернуться, отдать распоряжение о генеральной уборке в этом расчудесном местечке, да и снаружи работа тоже найдётся… Забор хоть и кажется надёжным, но явно стоит тут не первый десяток лет. Думаю, что стоит заменить его на каменный, ради, так сказать, безопасности и эстетики…
— Ты права, — выпустила из своих рук руку графини Лилит, позволив той приподняться с жестковатой постели, очевидно, нуждавшейся в новом матраце. Ева направилась куда-то в гостиную, потащив Лилит следом за собой.
— Смотри, — сказала Ева, когда они обе оказались у самого входа. — Если забыть о пыли и грязи, то гостиная выглядит весьма благородно, пусть некоторых деталей тут и не хватает. Полок для одежды, вешалок, стола, дивана, возможно, разбросанных тут и там книг, какого-нибудь черепа на полке… Я слышала, что некоторые люди очень любят использовать черепа в качестве декора… Конечно, искусственные, а не настоящие… — это длилось ещё некоторое время и было непонятно, что конкретно побуждает графиню брать на себя обязанности дизайнера — вновь ударившая в голову связка из рун и вина или же простое желание?
Девушки с упоением погрузились в то, что является слабым местом всего их пола. В дизайнерство. Не встречала ещё тёмная прежде дамочек, что были бы равнодушны к вопросам планировки их собственного жилища, да и сама, как оказалось, была в этом деле крайне заинтересована. Они битый час ходили по комнатам, прикидывая, как бы сделать всё покраше и посимпатичнее. И прикинули. В голове у Лилит замерла картинка самого идеального дома из всех, что можно представить.
Так или иначе, в резиденцию Дэдай спутницы вернулись уже к вечеру. Ева хотела назначить очередную тренировку для Лилит, но вспомнила, что сегодня ей надлежит урегулировать некоторые бумажные вопросы касательно скорого приезда артефактологов.
— Мы встретимся в следующий раз, Лили, — сказала она, вырвав для себя ещё один долгий и нежный поцелуй. — Завтра. Спокойной ночи.
— Ожидание обещает быть долгим и томительным, — с придыханием ответила Лилит, найдя в себе последние силы на то, чтобы не свалиться в обморок от нового переизбытка чувств. — Спокойной ночи, Ева.
7. Поединок
Следующие дни Лилит носилась по замку будто окрылённая. Душевный подъём был настолько силён, что его не омрачили бы никакие дурные новости. Это читалось во всём. В её мимике, в её эмоциях, в её словах, да даже походка будто бы изменилась. Всё приносило нереальное удовольствие, буквально любое занятие, начиная от завтрака и заканчивая чтением нудных книг после ужина.
Да, забот у неё было мало. Куда меньше, чем их было у Евы, ибо графиня была вынуждена вплотную заняться организационными вопросами, которые по самым оптимистичным подсчётам заняли бы никак не меньше нескольких недель. Необходимо было выделить артефактологам из культа должную охрану, подготовить доверенных людей, выбрать подходящее место для будущего строительства, наладить поставки древесины и прочего сырья… На этом проблемы не заканчивались. Неожиданно для самой себя Ева узнала о стремительно набирающей популярность магической евгенике. К этой теме она относилась двояко — с одной стороны для проверки данной теории необходимо было время, как минимум несколько десятков лет, дабы наверняка понять, действительно ли союзы магических пар повышают шанс рождения детей с даром, но с другой стороны игнорировать это сейчас графиня не могла в том числе — подобные союзы всё чаще и активнее начали заключаться в рядах альдорской аристократии. В ход шли даже низшие сословия, поэтому не стоило удивляться тому факту, что и влияние Евы само по себе начало возрастать, пусть это и не приносило той ничего кроме раздражения.
Мастеров артефакторики же было решено разместить в частных владениях недалеко от Фаи. Место было хорошо охраняемым и имело как выходы к морю, так и возможность в любой момент доставить все необходимые ресурсы. Большая часть рабочего времени уходила непосредственно на организацию самого процесса, ведь конструкторы не привыкли работать с чародеями, а чародеи в принципе не привыкли работать с кем бы то ни было.
Результатом скрупулёзного контроля стали первые плоды, сделанные на этом поприще. Артефактологи придумали концепт и принялись реализовывать его, требуя для своих идей обширного финансирования. Судостроители тоже не сидели на месте и всё своё время проводили за обдумываниями конструкций корпуса, который бы отвечал заданным графиней условиям: он должен был быть лёгким, но достаточно прочным, чтобы не развалиться в воздухе; также следовало полностью переосмыслить вооружение и некоторые мелкие детали и нюансы. Всё это требовало колоссальных денежных затрат в связи с большим числом разовых моделей, которые по итогам тестов себя не оправдывали.
Несколько сложнее обстояла ситуация с тенийскими технологиями. Первые образцы были доставлены в графство уже несколько дней спустя, однако работа тайной полиции требовала времени: без механиков и инженеров из стана идеологического противника изучение бы даже толком не сумело бы начаться.
Были и сугубо положительные моменты — большая часть ранее враждебных дворян прекратила любые нападки в сторону семейства Дэдай. Нет, не потому, что понимала всю важность возложенной на Еву миссии, а потому, что с приобретённым покровительством императора вставать против неё, и открыто пихать ей палки в колёса выглядело натуральным самоубийством. В их больных умах она выглядела жадной до власти сукой, беспринципной и готовой использовать даже такие «грязные», по их меркам, методы, как похищение и подкупы с целью продвижения собственных интересов. На их лицемерные высказывания Ева не обращала никакого внимания, прекрасно понимая, что рано или поздно они в любом случае попытаются откусить от её полной жизни кусочек плоти, и тогда, когда это произойдёт, девушка сделает всё, чтобы они подавились, став необходимым примером для остальных.
Вот как раз по причине всех этих забот, внезапно упавших на хрупкие плечи Евы, они с Лилит встречались не так часто, как хотелось бы, но даже мимолётный обмен взглядами в коридорах невольно заставлял их обеих краснеть и наполняться безумным желанием напрыгнуть друг на друга, хоть прям даже и на виду у всех. Но женщины старательно держали себя в руках. Лилит с нетерпением дожидалась окончания всех работ над своим новым жилищем, предвкушая получить в своё распоряжение место, в котором их с Евой отношения смогут получить дальнейшее развитие без посторонних глаз и ушей. Пока что, в связи с тем, что в резиденции Евы постоянно сновала куча гостей, половина из которых являлась весьма высокопоставленными и власть имущими, приходилось тщательнейшим образом скрываться.