— Ну, я же ее не удерживал.
Я смотрел на наивное выражение лица Леонардо, решившего сыграть дурачка, и ощущал, как ярость наполняет мое тело до кончиков пальцев. Может быть, мне прямо сейчас стоит сбросить мразь со смотровой площадки этой проклятой башни?!
— Ты сделал это специально… Что?! Что ты ей говорил?!
— Да ничего такого! Всего лишь то, чего она хотела услышать — правду! Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, Майкл? Когда ты сказал «Я согласен», ты мог просто уехать вместе с девчонкой, я ее не держал. Она ушла по собственному желанию. Мне незачем было держать ее.
— Невозможно… Куда она пошла??
— А я откуда знаю? У меня есть дела и поважнее, нежели…
Я не дал ему договорить. Схватил за грудки и, с легкостью вытащив из-за рояля, приблизил к себе, стараясь увидеть хоть тень смятения в его лице. Но ничего не было, лишь наигранное недопонимание. Леонардо надо мной просто издевался! Я сжал руки сильнее и ощутил, как мои пальцы зацепили его кожу на теле, но художник даже не дернулся.
Я понял, что ему интересно, чем же все это кончится. А если точнее, то он хочет снова удостоверитьсяв том, что я поступлю в точности с тем, что Леонардо продумал, пока меня не было. Ему же так нравится читать меня!
Никак не мог поверить. Да, я предчувствовал, что случится что-то плохое! Но все равно не хотел верить. И в тот момент я как никогда сильно почувствовал, что жизнь это одна глубокая яма, где все подчиняется своим законам. А закон у ямы один: не имеет значения, как долго ты поднимался. Упасть можно за мгновение по нелепой случайности. Моей же случайностью оказалось то, что у паскуды Крилла тогда в переулке с собой оказался чертов револьвер!
«Что же мне делать? Так, меня не было всего несколько часов, Елена не могла далеко уйти. Или могла? Твою мать! Эта девчонка ведь ничего не знает, забредет в какую-то подворотню, да и лишиться там своей жизни, а я же лишусь своей мечты о покое. Я должен найти ее… Может, стоит связаться с Саймоном и узнать, не осталось ли в Елене какой-то частицы от того прибора слежения, что был в ее голове? Пусть это и будет нехилый рояль в кустах, но надо же сделать хоть что-то. Нельзя просто так позволить Елене раствориться из моей жизни, подобно утреннему туману! Я…»
— Ну и долго ты собираешься это делать? — Вдруг услышал я холодный тон Леонардо, которому надоело играть идиота.
Я продолжал стоять, держа мафиозного лидера в своих руках, уже начавших трястись от злости и отчаянья.
— У меня уже плечи онемели от твоих медвежьих лап. — Сообщил искуситель, сбросивший с себя все лживые личины. — Отпусти меня. Живо. Или убей. Как бы ни поступил, это будет ожидаемо, и на каждый твой ход у меня есть подготовленная контрмера.
Кровь шумела в моей голове, и слова Леонардо долетали до меня так глухо, будто бы я стоял под горячим водопадом. Несмотря на то, что я готовился к худшему, все равно это происшествие повлияло на меня, точно выстрел из дробовика в упор.
И в тот момент я почувствовал, как на мой разум внезапно обрушилось новое чувство, которое я ранее никогда не испытывал. Это было что-то похожее на… радость?
— Я найду Елену. И ты мне в этом поможешь, сукин ты сын. — Твердо и решительно сказал я, смотря Леонардо прямо в глаза, чуть раскрывшиеся от изумления.
— Выметайся из моей башни, Майкл. — Все тем же хладнокровным тоном процедил главарь мафии. — Я не сделал ничего, чтобы шло против наших с тобой уговоров. Если ты и хочешь найти виновного, то начни свои поиски с…
«Надоел…»
Этот тип полностью уверен в том, что я не смогу его убить. Что ж, он абсолютно прав. Однако мне вовсе не нужна его смерть, мне нужно, чтобы он помог мне найти Елену. И я намереваюсь это сделать таким образом, о котором он явно не подозревает.
Не выпуская Леонардо, я достал из-за спины парализатор и вплотную прижал его к правой кисти художника. Последний не успел и осознать то, что произойдет с ним через долю секунды, как мой палец без колебаний нажал на курок. Лишить деятеля искусства руки — почти то же самое, что и отрезать крылья орлу.
Я ощутил, как мощный разряд энергии врезался в кожу Леонардо, не успев даже вылететь из оружия. Сначала послышался хруст костей, а потом истошный вопль. Но Леонардо кричал не столько из-за боли, сколько из-за главного кошмара каждого художника и музыканта, и скульптура, и писателя, случившегося наяву. Впервые услышав крик своего заклятого врага, я понял, что мне этого мало, и ударил его по лицу рукоятью своего «Арта».
Леонардо не выдержал удара и распластался на своем дорогом ковре животом вниз. Его лицо, на котором появилась синяя кровоточащая ссадина, исказилось от боли, злости и удивления. Его правая ладонь почернела и опухла, пальцы больше напоминали ломанные линии. Да, теперь настал мой черед быть хищником.
Моя жертва довольно внезапно попыталась совершить рывок к своему компьютеру, наверное, чтобы вызвать охрану, но это было так ожидаемо. Леонардо почти дотянулся до рабочего стола, но его ногу сразу же парализовал выстрел «Арта» восемьдесят восьмой модели, а его нос налетел на подошву моего ботинка и, отлетев назад, опять оказался на полу. Вся его белоснежная рубашка помялась и покрылась кровавыми пятнами.
— Однажды в детстве я прочитал историю. — Сказал я спокойно, подняв свою «грушу» и прижав ее к стене. — И там главный герой превратился в монстра, но он никак не хотел отворачиваться от своей человечности, и потому старался побороть свое внутреннее чудовище. Многие пользовались этим и старались убить главного героя, они его мучили, надсмехались над ним, унижали. А затем он вдруг понял, что, только приняв монстра внутри себя, он сможет всех защитить, а это была его главная цель. И когда он отказался от человечности, знаешь, что он сделал?.. Первым делом он избил до полусмерти одного из тех, кто помыкал над ним. Он некоторое время думал: «Убить до полусмерти, значит, убить только наполовину, то есть, чтобы жертва осталась живой». Разрубить пополам ни вдоль, ни поперек нельзя, так как это будет болезненная, но все же смерть, а главный герой не был убийцей. В итоге он пришел к выводу, что раз в теле человека двести шесть костей, то он может сломать только сто три кости, и это можно считать за «полусмерть». Уже прошло более тридцати лет, но я до сих пор хочу попробовать сделать то же самое… — Я схватил Леонардо за левую руку и простым движением сломал указательный палец, вызвав новую волну крика. — Леонардо, я уничтожу тебя. Ровно наполовину. Если ты не поможешь мне найти Елену. Понятно?
Я специально говорил отрывисто и кратко, потому что понимал, что знаменитый «перековщик личности», «босс мафии», «глава одной из самых крупных корпораций Столицы» в любой момент может потерять сознание только потому, что он не предположил, что его начнут пытать в собственном кабинете собственной «Федерации».
— Ты… сумасшедший… — Вместе с кровью выхаркал Леонардо после моего очередного сокрушающего удара по его телу.
— Я знаю это. — Спокойно отозвался я, будто бы мы разговаривали о погоде. — И даже больше, я всегда был сумасшедшим. А сейчас же… сейчас ты просто помог мне принять моего монстра, чьей силы хватит, чтобы защитить то, что мне дорого. И этот монстр на то и является монстром, что ему не свойственны сострадание и прочая хрень. Он будет ходить по башням из трупов, лишь бы достичь цели. И ты, Леонардо, отказываясь мне помогать, рискуешь стать фундаментом этой башни.
Мой слух уловил тихое протестующее бормотание, которое было невозможно разобрать из-за крови, брызгающей изо рта вместе с кашлем. Но в данный момент нас в кабинете было только трое: он, я и мой парализатор
И снова мой кулак со всей силы столкнулся с хрупким животом Леонардо. С того самого момента, как этот художник вылез из багажника машины, в которой я находился, я был обыкновенной марионеткой, не желающей признавать того факта, что я живу на сцене кукольного театра.
Время замедлилось, и я оглянулся, чтобы оценить свои поступки. И вот я нахожусь здесь сейчас. Смотрю назад, сквозь остановившееся время, и, наконец, ясно вижу себя. Так я переродился.