— Так не тяни, Стюр!
— Страшных дел мы здесь наделали, — вестник озабоченно развёл руками. — Я сегодня еле утёк от полчища драугов. На здешнем кладбище они кишмя кишат!
— Врёшь! — сзычал кто-то из воинов.
— Да чтоб мне в Хёль провалиться! — Стюр топнул сапогом. — Кто здесь смелый — ступайте да поглядите сами! Все младенцы как один восстали! Все утбурды!
Воины зашептались, заохали. Гундред беспокойно теребил тяжёлый камень в серьге.
— Сжигать надо было трупы! Да и сейчас не поздно! — донеслось из толпы.
— Одумайтесь, братцы! Мы разгневали нечистую силу, разгневали богов! Это знак!
— Над таким побоищем всегда собираются злые духи!
— Старик прав!
— Нельзя всё так оставить — мы навлечём на себя проклятье! Нужно задобрить Водана, нужна жертва!
Гундред тяжело опустил руки на стол:
— Позовите сюда жреца.
Пара воинов ушла за жрецом. Стюр нашёл какую-то бочку, придвинул к столу и принялся жадно уписывать жирные утиные крылышки. Спустя время двери в зал распахнулись, но на пороге оказался не жрец, а изрядно потрёпанная девица, окружённая конвоирами из войска Гундреда.
— Ярл! Мы привели тебе твою дочурку!
Вся громадная дружина единым духом загоготала, так что звериные головы на стенах задрожали. Гундред по-доброму ухмыльнулся.
— Ну, и что с того? Знаешь, сколько у меня ублюдков в северных и южных землях? Аль ты её хочешь в жёны?
— Я б не прочь! — ответил воин, что обратился к вождю первым. — Да она больно строптивая! Мамаша её ещё туда-сюда, а эта… — юноша глянул на пленницу. Та осклабилась кровавой улыбкой, как волчица, да щелкнула зубами, так что бедняга с перепугу аж отпрыгнул. Викинги вновь залились смехом.
— Ну-ка. Подведи-ка её ближе, — поманил пальцем Гундред.
Девушку не без труда приволокли к креслу ярла. Та без малого не уступала воинам ростом, крепко сложенная, величавая, русые локоны струятся до пояса, выстиранная до желтизны рубаха заправлена в длинную красную юбку, босые ноги выпачканы грязью. Гундред втянул её стойкий запах, показавшийся ему неприятным.
— Ну надо же. Дева-воин.
— Ярлица, — улыбнулся один из конвоиров. — Мы бы не подумали её сюда тащить, но…
— Вы, что же, обесчестить хотели голубку?
— Какая я тебе голубка? — проговорила девица пугающим хриплым голосом, нагнувшись к самому лицу ярла, повисая на руках воинов. Гундреда пробрало ледяным потом. Улыбка этой ведьмы была до того жуткая, а глаза — до того смелые, что умудрённому годами и закалённому боями старому воителю почудилась, будто перед ним сама Хёль — госпожа подземного мира. — Гляди, язычник, гляди на меня лучше. Кого видишь?
Долгое молчание прервалось несмелым ответом Гундреда:
— Себя. — он глубоко втянул воздух крупными ноздрями. — В тебе я вижу себя.
Девушка выпрямилась, не отводя от мужчины насмешливого взгляда.
— Так и есть.
— Отпустить её. — приказал ярл. Воины послушно расступились. — Как твоё имя, дитя? Ты правда моя дочь?
— Я плод твоего семени, Гундред Булатная Рука. Коль признаёшь меня, так окрести сам. Ежели нет, то к чему мне имя?
Хольдары могли лишь подивиться столь мудрым словам.