— Ты тоже так считаешь? — небесные глаза с налётом невинного недоумения вперились в Йемо.
— А на кого ты хочешь походить? — подхватил насмешливый тон юнец.
Северянин почесал в пышной светлой бороде:
— Ну, скажем, на гэла.
— Помнится, в нашей епархии бывал пилигрим из Ирландии. Он был рыжим и со странной тонзурой от уха до уха. — обратился монах к землячке, которая одобрительно закивала.
— С говором он что будет делать? — девица погрузила половник в чан, чтобы выловить мелкую рыбёшку. Недоеденные головы она собиралась отправить за борт, но Йорм шустро перехватил плошку.
— Чего харчи зря переводишь! Я доем. А говорить и не обязательно: могу прикинуться немым.
— Ну-ну. Не забудь глаза выколоть для пущей достоверности. — Олалья вгрызлась белыми зубками в рыбье брюхо. — И рожок прихвати, из которого пьёшь, чтоб подачки собирать и трубить, как припрёшься в очередную деревню.
— Йорм, для чего весь этот балаган? Ты скажешь наконец? — возмутился Ансельмо.
Викинг высосал из рыбьей головы остатки плоти, объедки полетели за спину, а густые светлые брови сошлись на лбу в тяжкой думе.
— Клятый йотун, в одиночку и впрямь туго! — Йормундур оставил трапезу, отойдя к дальней мачте, рука с тяжестью обвила толстое дубовое бревно.
По другую сторону мачты выглянуло растерянное и бледное лицо Йемо. Он хранил тишину, надеясь, что упрямец сам заведёт откровенную беседу. Не глядя на субтильного невысокого монаха, Йормундур промолвил низким голосом:
— Вот что. Ты своего слова не сдержал. Я передумал и тебя не отпускаю. Ты трэлл.
— Пошёл к чёрту, — неожиданно для себя отрезал Йемо и тут же охнул, когда могучая ладонь бывшего господина сжала ему глотку, а спина и затылок ударились об мачту.
Лоб викинга покрыла испарина. Пьяное дыхание напомнило ту самую ночь на Аросе, вот только на сей раз Ансельмо и вправду есть, что ответить.
— Как достигнем острова, идёшь со мной, и это не обсуждается.
— И куда же? — с издёвкой на губах прошептал Йемо, ведь сжатое горло почти не давало говорить.
— Во владения клана Дал Кайс. Будешь изображать того, кого я прикажу. На месте разберёмся. И Метла волн тоже моя.
— Не в этой жизни. Мы с Лало…
Нормандец подхватил подростка подмышки, и пятки с силой ударились о палубу, так что Ансельмо до крови прикусил болтливый язык. Под ноги брякнул рунический камень, который Йормундур пнул под одну из лав.
— Пора понять, что твоя девочка променяла тебя на хрен побольше, — осклабился северянин, на лицо которого всё больше наползала демоническая тень.
— Закрой свой чёрный рот и убери от него руки. — откуда ни возьмись выскочила Олалья, спрятав друга за хрупкими девичьими плечами. — Ничто и никто не в силах нас с ним разлучить!
Сердце Ансельмо забилось так, будто всё это время лишь спало в оцепенении. Йорм попятился назад, держась за живот от смеха. Тут на бражника накатил лёгкий приступ дурноты, сотрясший широкую грудь.
— Фу-ух! Не пойму, от чего тянет блевать: от выпивки или от ваших слащавых речей? — ещё пару шагов и нормандец ловко припал к палубе, чтобы ухватить лежащий рядом камень. Грациозно вскочив во весь свой немалый рост, Йормундур стал прохаживаться вдоль борта, любуясь на предмет в ладони. — Ну что, трэлл, всё ещё сомневаешься в моих словах?
Ансельмо смело шагнул вперёд, сжав холодную руку Олальи. За спиной у Йорма край оранжевого солнца, слепя глаза, опускался за пурпурный горизонт. Чужак из северных земель казался большой чёрной глыбой, неприступной и угрожающей.
— Ла-адно. — Ладонь мужчины высоко подбросила камень Лагуз, и сердце его обладателя на миг остановилось, пока руна вновь не упала в чужую руку. — Тебе эта безделушка не нужна, мне тоже. Ну её! — Йормундур сделал бросок через плечо, точно отшвырнул обглоданную рыбью голову. Но едва Олалья и Йемо вскрикнули от испуга, как поняли, что жест был обманным: большим пальцем воитель крепко прижал камушек к ладони, показав её озадаченной парочке.
На доски между северянином и испанцами грохнулась сеть с тремя-четырьмя трепыхающимися рыбинами.
— Чего опять разорались? — вклинился улыбающийся Стюр, на запрелый лоб которого приклеились короткие чёрные прядки. — Я вон рыбки наловил! Почистишь, курочка?
— Нет, петушок! — не глядя бросила Олалья, ответно сжав руку Йемо.
— Вот тебе на-а-а! Бунт на корабле? — берсерк грозно надвинулся на подростков, и Олалья, схваченная за грудки, с визгом отлетела в сторону. Сверкнуло лезвие ножа, выхваченного из-за пояса, и остриё с тупым стуком воткнулось в мачту рядом с ухом Ансельмо. — Поди сюда. — Лицо Стюра преобразилось в то, с каким он шёл в бой. Дева бросилась наутёк, но длинную косу быстро намотали на кулак и спиной потащили к шатру на корме.