«Может, раскачать его?»
— Ты не понял, Вадим. Они выбирали сами. И они выбрали — домой. Чему ты не веришь? Кто они тебе? Друзья? Ты готов дружить с таким, как Мирон? Ты же ещё вчера рядом с ним стоять не стал бы. Это же тот самый типаж, что сутками задрачивает в «Доту». Ты же не выносишь таких? А Илья? Если у него всё-таки есть мозг, то в поисках этого мозга в его голове можно играть в морской бой? Ведь так?
— А вам какое дело? — насупился Вадим.
Да, всё это могло бы быть так, если бы не подвал. Но он помнил Илью, катающегося под ногами монстра, и пощёчину Мирона, и крик Лизы.
— Подумай о том, что они тебя бросили сразу, даже не спрашивали, что будет с остальными, если их отпустят домой. Они тебе — не друзья.
— Я сам разберусь, кто мне друг, а кто нет! — Вадим уткнулся взглядом в колени.
Он не хотел это обсуждать. Видел он всяких, лезущих в душу! В подвале, в луже зелёной жижи!
— Ну тогда давай дружить? — не затыкался «психолог». — Ты нам нужен. Ты один прошёл испытание. А твои друзья испытания не прошли, и они нам больше не нужны. Твои друзья дома, понимаешь?
— А дома они что скажут? Где они были всё это время?! — Вадим понял, что заводится, и приказал себе заткнуться. Криком взрослого не переиграешь.
— А дома их и не теряли. Тут всё не так просто, как кажется. Если мы отпустим тебя, то это тоже будет немного иначе, чем ты думаешь.
— А как? — спросил Вадим. Он сумел задавить эмоции и изображал интерес.
— На самом деле ты — уже дома, — обрадовался психолог. — Ты провёл в центре ровно пятнадцать минут. Но, когда проходил сквозь рамку, мы сняли копию твоего сознания. Ты — тот, который «ушёл домой», и ты — который здесь — два разных сознания. Ну, или две разных личности одного и того же человека. Личность и список. Это понятно?
— Пока да, — буркнул Вадим.
Он не соврал: понять — не значит, поверить. Он ощутил себя разведчиком в тылу врага. Он не знал, верить или не верить тому, что несёт «психолог». В голове само собой проснулось: «Максим Максимович Исаев шёл по Вашингтону, и его всё раздражало: и рыжий парик, и новый костюм взамен мундира штандартенфюрера СС, и то, что ещё четыре года придётся жить с чужой женщиной…»
— Список сознания мы поместили в подвал, чтобы протестировать его потенциал, — продолжал затирать мужик. — Если мы тебя сейчас отпустим — это будет означать, что Вадиму завтра позвонят из центра, он снова пройдёт сквозь рамку, и обе личности воссоединятся. Личность «Вадим» станет цельной и будет обладать памятью об обеих версиях событий.
Вадим деланно усмехнулся:
— Ну-ну… А ребята?
— Нам, как ты понимаешь, ничего не стоило их «отпустить». Их же здесь нет. — «Психолог» даже руками развёл для убедительности.
— Но… Допустим так. — Вадим решил принять пока эту версию, хотя бы для того, чтобы спорить не на голом поле. — А те копии сознаний, с которыми я был в подвале? Где они?
— Да какая разница? — нахмурился мужик. — Они тебя бросили, понимаешь? Они выбрали «домой». И тебе сейчас тоже нужно сделать свой выбор. Им, твоим условным друзьям, сотрудничество никто и не предлагал. Им предлагали последний шанс на сотрудничество: возможность вернуться в подвал, завершить испытание. Показали они себя из рук вон плохо, но мы всегда даём последний ша…
— Почему? — перебил Вадим. — Почему они показали себя «из рук вон плохо»? Чего вы от них хотели? Зачем всё это: уроды, подвал?
— Это был тест. Мы пытались добиться от вашей группы совместной работы. Для скорости адаптации мы лишили вас личных преимуществ. Но если бы не ты, твоя группа так и не смогла бы работать вместе. Лиза всё время истерила. Мирон был склонен забиться в угол и ждать, пока его кто-нибудь спасёт. Илья планировал, что справится сам, несмотря на суженные личные возможности. Это — плохие показатели. Только ты был сразу готов играть в команде. И даже готов был возглавить её, хотя твои лидерские качества весьма средние. Значит, в критической ситуации ты способен бороться любыми способами из возможных. Это нам подходит. Соглашайся. Хочешь, я распишу тебе перспективы?
— А ребята?
— Да живы твои ребята, никто их не трогал. В подвале были жалкие копии сознаний. Видел, как тает облачко дыма? Пф-ф… Стоит отключить генератор — и они развеются быстрее, чем дым. Несколько вольт напряжения — это и есть сейчас все твои «ребята». Тебя — тоже пока условно не существует. Но если ты согласишься, мы позволим сознаниям слиться, и личность «Вадим» вспомнит, что с ней было в центре. Ты получишь ценный опыт, огромные перспективы. Ты — избранный, понимаешь? Таких, как ты, единицы, Вадим. И, по стартовым показателям, все, кого мы уже отобрали, хуже тебя. Ты — уникален. Что сейчас есть у тебя в реале? Нелюбимая школа? А будет — любимая. Мы научим тебя, как стать в этом мире одним из лучших. Получить всё самое лучшее. И элитную школу, где ты не будешь скучать — тоже.
Вадим слушал и машинально мотал головой. Он даже теоретически не готов был принимать такие правила игры. Сказки про избранных — это для верующих в «Гарри Поттера». В жизни так не бывает, и всё. Бред.
— Ты пойми, — убеждал мужик. — Этот общественный строй устарел. Ваши школы-вузы устроены так, что выбраковывают самых лучших: хитрых, гибких, способных найти нестандартный выход из любой ситуации. Кто ты в своей школе? Хулиган? Несмешной клоун? Мы — «Группа “Будущее”», мы отбираем для будущего лучших людей, тех, кто станет его элитой.
«Группа “Будущее”»? Значит, всё-таки люди?»
— А взрослых вы отбирать не пробовали? — спросил Вадим и уставился на психолога: интересно, что он соврёт?
Но мужик, похоже, ждал этого вопроса:
— Любой взрослый на твоём месте быстро сообразил бы, что реальность в подвале фальшивая. И сошёл бы с ума. Взрослые росли и воспитывались в технически неподходящей среде. Обучать их бесполезно. Окно восприятия виртуала, как иной реальности, открыто лет до четырёх, в исключительных случаях — до семи. Потом окно закрывается. И научить жить «второй кожей» уже невозможно. А нам нужны те, сознание которых способно действовать и в реале, и в виртуале. Будущее за ними.