— Нет, нельзя… — выдохнули ему, — во втором случае моё признание предназначено только для вас и ни для кого больше.
— Тогда… тогда я предпочёл бы как раз это, — тихо сказал сын Командора, гадая, последует ли новое нежное прикосновение. Его, к сожалению, не последовало, и тогда он ляпнул:
— В подтверждение своих слов скажу откровенно: я с трудом сдерживаю желание подхватить вас на руки и усадить к себе на колени…
Выдав этот перл, молодой человек тут же спохватился и с ужасом представил, что будет, если синеглазая девица звонко чмокнет сейчас его в щёчку и проворкует: «А я и не возражаю!» Ой-ой-ой… Придётся ведь и впрямь сажать на глазах у всех! А отец просил только слегка приволокнуться, а не демонстрировать прилюдно свою мужскую неотразимость… Положение было более чем щекотливым, и оставалось надеяться на благоразумие Ольды.
Благоразумия у неё оказалось вполне достаточно. С коротким, нежным вздохом (то ли сожалеющим, то ли ироничным) девушка сообщила, что в данный момент интересное желание кавалера вряд ли стоит выполнять. Особенно если учесть, как на них смотрит Малинка…
Как Роман ни старался себя контролировать, но при этих словах ему пришлось заметно вздрогнуть. Побледнев, он с трудом заставил себя перевести взгляд на Младшую Королевну и с удивлением понял, что и её заострившееся, рассерженное лицо, и сведённые к узким щёлочкам глаза, и кулачок, быстро комкающий перчаточку, — всё это было предназначено для мадемуазели Ласкэ, а его, Романа, вообще не удостоили вниманием.
Последовавшая далее немая сцена могла бы считаться комичной, если бы её исполнители не действовали вполне серьёзно. Решительным жестом Малинка вскинула правую руку, вытянула указательный палец и несколько раз согнула его к себе. В ответ на это Ольда опустила левую руку вниз и соорудила из пальцев внушительную фигу — матовый, отполированный ноготок очень явственно выдавался вперёд. У Младшей Королевны на секунду приоткрылся рот и здорово округлились глаза, а Ольда нарочно растянула губы в противную щучью улыбочку. Тогда Малинка, не говоря ни слова, запустила в свою наглую секретаршу перчаткой.
Последствия этого отчаянного поступка оказались совсем не такими, какими, очевидно, ожидались. Маленький предмет из мягкой замши, брошенный со скоростью и силой катапультированного камня, угодил в сбрую коня и едва не свалил его на землю. При обычном снаряжении конфуз был бы неминуем, но в данном случае всё решили особенности конструкции дамского седла. От резкого толчка мадемуазель Ласкэ просто с него соскользнула, падая вниз… и Роману, который находился как раз с нужной стороны, ничего не оставалось, как здоровой левой рукой и при частичной помощи правой обхватить девушку вместе с её «ой!» за плечи, а затем рывком подтянуть к себе. Сжав ногами изо всех сил бока коня, он сумел удержать равновесие — и через миг Ольда оказалась в его объятиях. И даже не на коленях, а между ними…
Увидев, что в результате получилось, несчастная Малинка окончательно лишилась дара речи и только хватала ртом воздух. Ольда одарила её профессиональным женским взглядом, изничтожающим соперницу на месте, и очень нежно погладила Романа по щеке. Это было уже слишком. Решительно повернув коня так, что он закружился, Младшая Королевна двинулась вперёд и возглавила группу, члены которой почти никак не отреагировали на маленький инцидент. Витязи лишь равнодушно переглянулись, словно нечто подобное им приходилось видеть каждый день.
Тут Командор решил, что его вмешательство необходимо, и поторопился подъехать к удобно устроившейся парочке с повелительным восклицанием: «А позвольте-ка, девушка, мне поговорить с сыном наедине!» Девушка позволила едва заметным кивком, однако и не подумала пошевелиться. Тогда Роман спешился, желая подвести поближе её коня, но Ольда тут же обвила шею молодого человека своими полуобнажёнными руками. Пришлось снова бережно заключить её в объятия, осторожно поднести и тщательно усадить в седло, получив то ли в награду, то ли в нагрузку просьбу переобуть даму. Правда, процедура оказалась приятной, так как от каждого снятого сапожка и от синих носочков Ольды едва заметно пахло жасмином. Такой же аромат источали и ее туфли-лодочки. Роман вспомнил, что Роксана предпочитала благоухание роз, а Эльза в зависимости от настроения опылялась по всему диапазону — от нежной сирени и до запаха горелого кофе.
Характерец старшей дочери пришёл на ум и Командору, который ядовито заметил вернувшемуся Роману, что очень рад отсутствию Эльзы, так как две хитрые стервочки неизбежно привели бы их экспедицию к полному краху, перессорив всех и разругавшись под конец сами. Увидев, что сынок всё ещё пребывает в состоянии рассеянной задумчивости, папа внушительно сплюнул и бросил в сердцах: «Дурачок! Разве можно было так заигрываться?», после чего погрузился в размышления, что полезного для дела удастся выудить из случившегося.
Между тем Ольда, поудобнее устроившись в седле-кресле, направила коня в сторону Младшей Королевны. Поравнявшись с ней, но отодвинувшись на определённую дистанцию, она принялась старательно молчать и разглядывать из-под руки бесконечное степное пространство. Было ясно, что выдержки у нее хоть отбавляй, и первой начинать неизбежный разговор придётся другой девушке. Так оно и случилось — минут через пятнадцать.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — не поворачивая головы, звеняще отчеканила Малинка. Ольда тотчас вся обратилась во внимание.
— Хочу, — ответила она, но дальше не продолжила. На этот раз терпения у Малинки хватило лишь на минутку-другую, после чего ей пришлось унизиться до уточняющего: «И что же?» Ольда усмехнулась и весьма игриво помахала ей кончиком косы.
— В основном, то, что губа у тебя не дура, Королевна! — сказала она.
При этих словах Малинка здорово покраснела и сразу же бросилась в нападение.
— Как только не стыдно! — возмутилась она. — Неужели тебе мало поклонников в обоих Дворцах-Замках? И так всё время шмыгаешь то туда, то сюда, как… Ох, если б знала — никогда с собою не взяла бы!
— Ну, моё присутствие здесь от твоего желания не зависело, — небрежно заметила Ольда. — А что касается поклонников… Их и вправду хватает, но для разнообразия иногда хочется, чтобы мною занимался настоящий мужчина.
— Наконец-то, хоть одно совпадение! Действительно, какие они у вас мужчины! Стоит мне к кому-нибудь лишь протянуть руку, и всё — мужскую особь как корова языком слизнула! Остаётся одна оболочка! Ей и страшно, и осрамиться неудобно перед моей королевской особой… А вот Роман не испугался и даже ни разу не застонал, хотя с его плечом я такое сделала…
— Он же чужой! — ответила Ольда. — И просто ничего не знал.
— Да? Так узнав, должен был, подобно всем вашим, держаться от меня подальше! Вот как ты сейчас, например. А он по-прежнему, несмотря ни на что, готов ко мне прикоснуться! Во всяком случае, пока ты не влезла, — грустно закончила Малинка.
— И ты собираешься рисковать его здоровьем и жизнью ради своих фантазий? — Ольда точно так же выделила голосом последнее слово. — Извини, но ничего не получится. Только через мой труп.
— Я же первая, первая обратила на него внимание!!
— Это ещё неизвестно, неизвестно, неизвестно! И вдобавок ничего не решает. Мнение самого Романа на наш с тобой счет пока не определилось.
— Ага, после твоих эро… эротических выкрутасов…
— А что я такого сделала? Ничего особенного. Проверила, кстати, его истинное отношение к тебе — как видишь, не очень.
— Если ещё раз повторишь подобную проверочку — я за себя не ручаюсь!
Произнеся эти слова, Малинка прикусила губу и решительно пошла на сближение, от чего мадемуазель Ласкэ благоразумно уклонилась и сама заехала с другой стороны.
— Да перестать! — беззаботно сказала она. — Ничего ты мне не сделаешь. Не посмеешь.
Услышав самоуверенный ответ, Малинка как-то сникла и, не сводя глаз с Ольды, принялась о чём-то размышлять. Должно быть выводы, к которым приходила она, были неутешительными, потому что настроение у неё испортилось окончательно.