Сейчас я нахожусь в буквальном смысле на краю света, в забытом Всевышним (но не людьми) мирке, из которого, возможно, не так-то легко будет выбраться. Однако это вовсе не значит, что я прошу помощи у твоей милости — не воображай о себе слишком много! Просто захотелось подстраховаться, вот и всё.
Если на исходе ближайшего месяца ты получишь сигнал подтверждения с паролем, то можешь сделать следующее.
Приезжай на нашу новую виллу и требуй у охраны мой служебный звёздный «катер». Шифры всех кодовых замков и прочие электронные отмычки я прилагаю. Забирайся внутрь и устраивайся поудобнее.
Проблем со стартом не будет — полностью разработанный маршрут находится в бортовом компьютере. Тебе нужно лишь совершить прыжок по указанному галактическому каналу и набраться терпения.
Обнаружив искомую звезду, ты приблизишься к четвёртой планете по имени «Марс» и станешь её спутником. Виток за витком, по орбите.
В нужный момент я подам сигнал — учти, с планеты № 3! Тогда готовь планетолёт и лети на свиданьице, которого ты так жаждал. Не бойся, с отцом я как-нибудь объяснюсь. В крайнем случае, просто поставим его перед фактом.
Что ещё сказать? Теперь можно и признаться: дело, которое мы крутим, похищено у разведки «Элиты». Ты понимаешь, что это означает? Вот и отлично.
А пока не вздумай заниматься самодеятельностью! Уразумел?
Эльза фон Хётцен».
БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Прелесть неразборчивых знакомств)
Опушка леса, где была сделана остановка на первый ночлег, оказалась далеко не идеальной с точки зрения даже минимального походного комфорта. Вездеходы только что миновали смешанный лес и замерли перед обширным оврагом, топкое дно которого сплошь было покрыто сочной травой. Противоположный более низкий край находился неблизко, а за ним вставал новый лес — сосновый. На всём свободном пространстве между лесами, как раз над оврагом, металось, висело, колыхалось и пищало на разные голоса огромное количество крупных комаров, размером почти с человеческий мизинец. Увидев кровососов такой устрашающей величины, Эльза, до этого предпочитавшая путешествовать на открытом воздухе, немедленно забилась в самый дальний уголок машины и принялась тревожно озираться, опасаясь, что отвратительное насекомое сможет проникнуть и сюда. Затем она встрепенулась, хлопнула себя рукой по лбу, словно её только что куснули, и принялась лихорадочно законопачивать все вентиляционные щели.
Кирилл Инфантьев, вытянувшийся в кресле пилота, помогать этой работе вовсе не собирался. Он включил передатчик, уменьшил громкость и стал делиться со Станиславом Ладвиным обстоятельными соображениями по поводу предстоящего ужина. Когда же большинство отверстий было кое-как заткнуто, он скосил глаза на изрядно вспотевшую разведчицу и порекомендовал не мучиться, а просто включить защитное поле.
Предложение было дельным, но признаваться в напрасно затраченном труде, разумеется, не хотелось. Поэтому Эльза поспешила прочесть непрошеному советчику краткую лекцию о необходимости экономить драгоценную энергию, а затем, отдышавшись, потребовала как можно скорее убраться отсюда в другое место. Инфантьев невозмутимо заметил, что этот маневр как раз и потребует дополнительных энергетических расходов, после чего на него беззвучно окрысились. Тогда он пожал плечами и принялся внимательно рассматривать в оптику воздушное население оврага. Должно быть, при многократном увеличении летучая нечисть показалась особенно противной, так как молодого человека основательно передёрнуло, и в кабине прозвучало отчетливое: «Бр-р-р…» Вслед за этим из переговорного устройства донесся делано-спокойный голос Станислава, известивший, что время для ужина, вообще-то, ещё слишком раннее, а во-он там, под соснами, есть чудесное сухое местечко, куда и предлагалось незамедлительно переместиться. После этого наступило непродолжительное молчание, а потом оба вездехода через внешние громкоговорители принялись дружно вызывать Сержа.
Когда он появился из-за деревьев, то попал под нестройный хор женского и мужских голосов, требовавших с разной настойчивостью и темпераментом скорейшего продолжения экспедиции. Реакция рыцаря на это была отрицательной. Повернув коня к левому вездеходу, Серж напомнил, что пообедать им толком не удалось из-за поломки вездеходных колёс, которые вместо того, чтобы сделать как надо, сварганили наспех, присобачили кое-как, и они в два счёта раздолбали ось и раскурочились сами. Получив в ответ согласный вздох, рыцарь обратил своё внимание на правый вездеход и сообщил, что дальше идёт сложное чередование «зон» и нормальных территорий. Намеченный же на сегодня путь пройден полностью, и незачем нарушать пусть и приблизительно составленное расписание.
С ним не согласились. С громким возгласом: «Под сосенки, друзья, под сосенки!», сын начальника Станции включил гравитационный двигатель и резко поднялся на несколько метров в воздух. Несомненно, его примеру последовал бы и второй вездеход, но здесь раздражённый рыцарь неожиданно рявкнул, чтобы друзья и подруги немедленно спустились на грешную землю и в переносном смысле, и в прямом. Подождав, пока его требование очень неохотно выполнили, Серж заметил, что ежели большинство так уж настроено, то для начала надо бы снова запустить на разведку «стрекозу».
Предложение было с восторгом подхвачено, ибо в нём заключался зародыш возможной капитуляции единственного противника переезда. Со словами: «Ах, да! Конечно!», Эльза достала электронного следопыта, посадила на ладонь и осторожно включила — ей нравилось запускать его с руки, а не дистанционно. Раздалось бодрое жужжание, и неспешный полёт к мерно колыхавшейся кисее насекомых начался. «Сейчас его съедят», — опасливо пробормотал Станислав.
В самом деле, хорошо было видно, как их механизм беспрерывно подвергается настойчивым атакам. Они не могли ему навредить, но производили очень неприятное впечатление на людей — ребята дружно поёжились, а Эльза незаметно втянула назад плечо и принялась на ощупь отыскивать кнопку включения внешней энергозащиты. Один рыцарь продолжал спокойно следить за ходом эксперимента и даже подался вперед, словно ожидая скорую развязку. Внезапно «стрекоза» замедлила ход, и тотчас количество комаров вокруг неё возросло. А затем она резко дёрнулась, будто почуяла совсем рядом какое-то невидимое препятствие, и неподвижно зависла в воздухе, уже полностью облепленная противно ноющими крылатыми хищниками. Произошло это почти на самой середине оврага, к немалому торжеству Сержа. Он мог бы ничего и не говорить, однако не удержался и нарочито бесстрастным тоном (но очень живописно) обрисовал сразу поскучневшему Станиславу, что именно ожидало его, рвани он на своем катере к вожделенным «сосенкам».
Вероломная Эльза тут же переметнулась в стан победителя. Прощебетав невинным голоском: «Серёженька, не стой так близко к краю… иди сюда!» и, проявив таким образом свою заботу о рыцаре, она безапелляционно объявила, что не пустила бы его вытягивать из трясины «двух лихачей». При этом она с неописуемой наглостью небрежно мазнула пальцем сначала в сторону младшего Ладвина, а затем по спине Инфантьева. Опешившие «лихачи» не нашли, что возразить, и только покрутили головами, а потом, придя в себя, решительно выказали молчаливый протест, забравшись в тот вездеход, где нахалки не было. Та, ничуть не смутившись, живо вылезла наружу с крохотным пультом управления в руке и, стараясь ступать как можно увереннее, направилась к Сержу. Великодушный рыцарь снисходительно отнёсся к перебежчице, особенно когда та принялась глядеть на него снизу вверх восторженными глазами. В благодарность мисс фон Хётцен была подхвачена могучей дланью и легко посажена на спину лошади. Удобно устроившись, она принялась короткими нажатиями кнопок возвращать назад забуксовавшего разведчика. Всё было предельно ясно: впереди лежала «техническая мёртвая зона» в совершенно не изученном районе.
«Стрекоза» тем временем возвращалась очень медленно и в виде рыхлого, зудящего комка, который не желал распадаться. Это несколько встревожило Эльзу — она даже приостановила свои действия и намекнула невозмутимому всаднику, что не мешало бы отъехать и подальше. Рыцарь лукаво глянул на неё, а затем сжал коленями бока коня, резко отклонился в сторону и коротко, но с силой дунул в сторону оврага.
Эффект от этого простого действия оказался поразительным. На всём участке от леса до леса пронёсся небольшой шквал, как будто гигантская метла веером прошлась по зелёной, болотистой массе, выдавив на поверхность мутную воду и откинув её с шумным плеском далеко вперёд. Словно в мгновение ока очистилось и воздушное пространство: стаю зудящей нечисти разметало в разные стороны, а освобождённую «стрекозу» отбросило вправо и чуть было не перенесло за тот рубеж, откуда вернуться она уже не смогла бы. Однако аварийная автоматика не подвела: отлетели предохранители, включилась резервная мощность, предназначенная для экстренного торможения, а затем и обратный ход. Аппарат бешено завертелся, гася инерцию, потом перешёл в стадию устойчивого равновесия и начал самостоятельно возвращаться без помощи ошеломлённой операторши.
А Эльза и впрямь пребывала в шоковом состоянии после того, как через неё толчком прошла горячая силовая волна, исходившая от напряжённого мужского тела. За ничтожно малый временный период она словно успела побывать в роли сверхновой звезды перед роковой вспышкой и благополучно возвратиться к нормальному существованию. Но память сохранила, а теперь воскрешала заново то душевное переживание, тот восторг, который возник от внезапного осознания своей невероятной мощи. Эльза видела, как от её естественного дыхания, вырвавшегося из груди в такт с направленным дыханием Сержа, его одежда заходила ходуном и забилась в частом трепете; как случайный листок, попавший под этот вздох, взмыл высоко в небо, в его бледную вечернюю синеву; как под её пальцами сплющился и раскрошился чуть сжатый непроизвольным движением пульт управления, как… Но вдруг всё закончилось, сразу оборвавшись без остаточных следов, будто ничего и не происходило. Она ожидала хоть какого-нибудь ничтожного знака, смутного намёка на реальность случившегося, но и малейшего подтверждения не последовало: обычная молодая женщина сидела на обычном коне рядом с мужчиной, который небрежным усилием воли вызвал и убрал нечто, чему свидетелем оставалась только память. Образы, сохранившиеся в ней, не тускнели, но с каждой минутой казались всё более нереальными и начинали напоминать диковинный фокус, которому бесполезно искать объяснение.
…Дочь Командора наконец очнулась и, справившись с внезапной дрожью, едва успела перехватить вернувшуюся «стрекозу», которая очень довольно гудела, словно тоже что-то понимала и была в восторге и от своей удачно выполненной миссии, и от случайно захваченного пленника — один из комаров запутался в мельчайших кольчатых усиках антенн. Теперь уже без страха, который улетучился неведомо куда, разведчица отключила питание, удобно уложила умолкнувший механизм на ладони и принялась внимательно рассматривать необычную находку. Гигантский комар отчаянно вырывался, прилагая невероятные усилия для освобождения; он раздувался, увеличиваясь в поперечнике чуть ли не втрое; бился, как в конвульсиях, издавая злобный, пронзительный писк, и было удивительно видеть в хрупком существе столько целенаправленной энергии. Кажется, подобное мнение разделял и сам Серж, но одного созерцания ему было мало — словно взрослого мальчишку, его тянуло к экспериментальным исследованиям, которые заключались в желании ткнуть барахтающееся насекомое чем-нибудь в бок и посмотреть, что из этого выйдет. Вскоре на сцене появилась толстая травинка, которая и выполнила намеченное. Неизвестно, чего хотел добиться исследователь, но получил он очередную порцию судорожного метания и нервного писка, правда, уже на новой регистровой тональности. «Отпусти эту зверюгу, — немного брезгливо посоветовала Эльза и поспешно предупредила: — Только чтобы не укусил!» — «А если осмелится?» — последовал задумчивый вопрос. — «Будешь тогда защищать! И не вздумай его прихлопнуть на мне — получится ситуация услужливого медведя».
Серж ответил очень сложным движением головы, из которого трудно было понять, принял ли он замечание к сведению, или всё оставляет на волю случая. Забрав неподвижную «стрекозу», он всё же отодвинул левую руку подальше, а пальцами правой ловко согнул для большей прочности травинку вчетверо и приступил к сложной операции извлечения, стараясь причинить спасаемому как можно меньше ущерба. Это удалось блестяще — вскоре маленький вампирчик был освобождён и с помощью всё того же травяного пинцета отброшен на некоторое расстояние. Эльза, на всякий случай, опасливо прикрылась выставленным вперед плечиком и обеими ладонями, однако эта предосторожность оказалась лишней. С большой скоростью, которая свидетельствовала и об отличной форме, и о нежелании оставаться в обществе людей, комар устремился к своему любимому оврагу, уже снова заполнившемуся к этому времени его собратьями. Колыхание и занудливое нытье возобновилось, а Эльза подметила, что пока всё это происходило в строго очерченных границах — ни одно насекомое не пыталось их нарушить и совершить естественное для вида «culex pipiens» нападение.
Подобные выводы, как оказалось, сделала не только она. Инфантьев уже выбрался из вездехода наружу и занимался установкой раскладного походного стола — очень широкого, но настолько низкого, что сидеть за ним приходилось на траве. Для этого были предусмотрены удобные подушки из кожзаменителя, которые Станислав выбрасывал по одной из кабины. Делалось это с гораздо меньшим энтузиазмом, и было видно, что своего отрицательного мнения о месте, где предполагалось заночевать, он не изменил. Очевидно, его плохо скрываемое недовольство заметил и Серж, который, ссадив Эльзу на землю, расседлав и пустив погулять коня, первым делом подошёл к Ладвину-младшему и сообщил ему, что сам далеко не всесилен и не способен, например, пересечь овраг, дно которого вполне могло обернуться топким болотом. Далее Серж объяснил, что одного прыжка коня с хорошего разгона, может быть, и хватило бы, однако здесь разогнаться негде, а кроме того, некуда и приземлиться, ибо пресловутые «сосенки» вставали сплошной стеной прямо за противоположным краем оврага. Искать же проход по сторонам на ночь глядя рискованно — где-то здесь находятся земли, контролируемые «трупырями». А располагаться на отдых в их обществе даже с включенной на всю катушку защитой означало просто искать на свою задницу рискованных приключений. «А сам? Ты же сам постоянно живёшь в «зоне ночной смерти!» — всё ещё раздражённо бросил Станислав. — «Во-первых, мой стационарный кольцевой гравитатор не чета вашим передвижным, — спокойно возразил Серж, указав на вездеходы, — а во-вторых, нечего и сравнивать городских невидимых убийц с их куда более свирепой лесной разновидностью! У меня ты можешь гулять практически в полной безопасности аж до двенадцати ночи! А в опасных лесах лучше не искушать судьбу. Не то будет с тобой то же, что и с маленькой ланью, которую вам принёс живодёр Мстислав, и которую вы экспериментально умертвили, чтобы полностью, так сказать, убедиться. Моего слова оказалось мало, потребовались сильные ощущения…»
При этих словах Эльза вздрогнула, так как она только вчера ознакомилась с тем ужасным фильмом. Иоганн Ладвин не зря называл его «пляска смерти» и несколько раз повторял, сколь искренне он сожалеет, позволив его снять. Вдобавок Эльза допустила ошибку, включив поначалу объёмное изображение, и лишь на середине, не выдержав, перещёлкнула на простое плоское и вырубила звук. Двадцать шесть минут и двенадцать секунд показа испортили ей настроение надолго. Потом ещё не раз вспоминались слова, брошенные вскользь Инфантьевым, разыскавшим для неё эту запись: «Есть вещи, которые человек не имеет права делать ни в коем случае. Лучше не смотрите — прикоснётесь к обречённым».
Конечно, дочь Командора не послушалась Кирилла, однако не поленилась выяснить, что он был ярым противником безжалостного сценария и требовал его запрета в ультимативной форме. Разумеется, Иоганн Ладвин не походил на персонажа, с которым дозволялось разговаривать в подобном тоне. О временном аресте строптивого сотрудника был отдан немедленный приказ, который удалось осуществить лишь с третьей попытки и с помощью его жены Инги, уговорившей мужа подчиниться. Первые два захода были чисто силовыми и закончились ничем, если не считать пары вывихнутых рук и некоторого количества синяков, полученных добровольными исполнителями.
При всех своих недостатках Ладвин самодурством не страдал, поэтому его встревожила явная неадекватность реакции Кирилла поводу, её вызвавшему. Не найдя подходящего объяснения, он не стал наказывать, а ограничился двумя сутками гауптвахты, в одни из которых и была выполнена съёмка.
Жертву привязали к дереву в «зоне ночной смерти», установили аппаратуру и незадолго до захода солнца удалились на безопасное расстояние. Уже очень скоро маленькое животное начало проявлять признаки беспокойства, которое усиливалось по мере того, как темнело. Лань рвалась с привязи, металась в разные стороны, молотила копытцами по земле. Её тело начало выгибаться, производить внезапные падения и странные кувырки, словно эти противоестественные действия совершались без участия воли. Вдруг тишину прорезал отчаянный крик — лань подскочила в нелепом прыжке, ударилась всем корпусом о землю и забилась в диком припадке. Конечности мелькали с такой быстротой, которая не могла быть обеспечена обычной мускульной работой, затем передние хрустнули и сломались… Обезумевшее животное принялось рвать и грызть собственное тело, а в её глаза невозможно было глядеть без содрогания. К этому моменту прошло всего двенадцать минут, и Эльза не раз порывалась бросить всё и не досматривать растянутую во времени агонию. С трудом она дотерпела до конца. Он был воистину ужасным: лань принялась судорожно дёргаться, стремясь разорвать путы, которые только резали ещё живое тело. Рывки же продолжались и продолжались, а закончился этот кошмар лужей крови и частями истерзанной плоти. Последний кадр, запечатлевший оторванную голову, казалось всё ещё издававшую нескончаемый крик, был просто садистским, хотя никто его, разумеется, специально не делал.
Командор, разыскавший дочь после окончания сеанса в столовой, первым долгом отобрал у неё бутылку коньяка, после чего погнал заниматься делом. В его присутствии Эльзе пришлось еще раз проверить собранное в дорогу снаряжение, провести полную ревизию оборудования, два раза рассказать наизусть предполагаемый маршрут и получить многочисленные наставления. Работа помогла ей прийти в норму, хотя тягостное впечатление ещё долго не проходило. Наверное, именно оно и помешало Эльзе проявить принципиальность и тщательно проверить то, в надёжности чего отец не сомневался, так как конструкцию «колёс» разрабатывал лично. Вся эта хитрая механика выглядела очень красиво, однако немедленно развалилась, едва Серж попытался с помощью прочного троса перетащить вездеход, когда в этом возникла необходимость.