— Если тебя благословляет Ра своими визитами то, — Юно осенил себя кругом Ра, прикоснулся к голове Борга и закрыл глаза, насколько понял Боргаф, брат молился.
Семья одобрительно загудела, и все по очереди подходили к нему и повторяли одну и ту же процедуру: осеняли себя кругом и прикладывали руку к голове Борга. Он хлопал ошарашено глазами, даже забыв о том, что не любит прикосновения, он не мог поверить, что такая нелепая версия прокатила, да еще с его невероятным талантом обманщика. Но потом вспомнил то, что то же самое происходило и на земле в древности. Была куча пророков, которые утверждали, что знаются с Богом, а книжка, которую они написали, является словом божьим. Хотя не только в древности и средневековье, в двадцать первом веке хватало людей, утверждающих, что они — мессии, и пришли спасти людей или принести на землю мир и благоденствие.
Пожав плечами, мальчик уже с большей уверенностью в себе, заново стал раздавать указания. — Мама, с тебя нитки и иголка, — та кивнула и побежала к сундуку, — Юно, достань горилку из погреба, — тот побежал на улицу.
Все беспрекословно выполняли указания мальчика, во что он сам не мог до конца поверить.
Когда отец был заштопан и насильно напоен отварами из местных трав, Боргаф сидел на лавке и пытался собрать мысли в кучу. Домочадцы точно так же, как и он, расселись и переводили дыхание, после всего случившегося. Но не все проблемы были еще решены.
— Юно, — слабым голосом позвал Боргаф.
— Что? — устало спросил он.
— Расскажи мне, кто на вас напал? Кто такие Гиги?
— Зачем?
— Затем, что завтра вам придётся вернуться на поле, а они могут напасть снова.
— Нет, не нападут! — твердо сказал Юно. — Как только происходят случаи нападения Гигов, наш лорд посылает войска на зачистку.
— Хорошо, — выдохнул Боргаф, одной проблемой меньше, — но кто это, Гиги?
Юно почесал затылок, подбирая слова, — Ну Гиги — это Гиги. — Его глупое выражение лица просто выводило Борга из себя.
— Как они выглядят, скажи хотя бы!?
— Маленькие, уродливые, — он опять запустил пятерню в волосы и стал чесать затылок, — зеленые, клыкастые, — словарный запас закончился.
Боргаф понял, что большего ему не добиться и перестал к нему приставать.
— Забыл вам сказать. Приходил священник и сказал, что дети от пяти до двенадцати лет, должны пройти комиссию через неделю, — домочадцы оживились.
Юно посмотрел на мать и сказал, — Если с ним говорит Ра, то его вполне могут принять! Как думаешь? — мама пожала плечами.
— Неисповедимы пути господни, — она осенила себя кругом, — как будет, так будет.
Боргаф одним дурацким заявлением лишил себя возможности задавать вопросы. Если он спросит «куда его могут принять?», у них возникнет логичный вопрос, — «Ты же на прямой связи со всевышним, настрочи ему в WhatsApp он тебе расскажет чё по чём.» — Боргаф был еще тем параноиком.
Жизнь вернулась на круги своя и потекла по тому же руслу, что и раньше. Домочадцы, как всегда, с самого утра были в поле, а Боргаф хлопотал по хозяйству, за одним исключением, ему приходилось ухаживать за отцом, а это, хочу я вам сказать, было совсем не просто. Поить и кормить — это полбеды, а вот для того, чтобы стокилограммовому мужику сходить в горшочек, который потом нужно вынести. Ради этой цели, Боргафу пришлось усовершенствовать свой костюм и превратить его в скафандр. Но в жизни, помимо мерзости в горшочке, появились и приятные моменты. Например, уважение, с каким домочадцы с ним говорили. После того, как он сказал, что Бог общается с ним, они прислушивались к тому, что он говорит, и относились к нему не как к ребенку, а как к полноценному взрослому, кем он и являлся. Даже отец, узнав от жены новость, осенил себя кругом в присутствие Борга. Он порывался спросить, почему они вообще ему поверили, но это выглядело бы очень странно, поэтому приходилось верить, что это нормальная практика в этом мире, и надеяться, что его не сожгут на костре за богохульство.
В день похода в церковь, семья устроила себе выходной. Они надели с вечера постиранную и заготовленную одежду, но это мало, чем помогло, они все еще выглядели очень плохо. На улице была отличная погода, солнышко светит, птички поют и Боргаф был уверен, что сегодняшний день изменит его жизнь навсегда.
— Вы готовы? — сопливый и Боргаф кивнули, — Юно, Нэл, Ио, вы уверены, что останетесь? — спросила мать.
Старший брат и обе сестры решили остаться дома и присмотреть за отцом, который все еще был очень слаб, но уже начал самостоятельно вставать на ноги.
— Мы трое уже проходили комиссию, — Юно пожал плечами, — лучше делами займемся.
Поход в церковь и последующая комиссия здесь, насколько понял Боргаф, считаются праздником, который отмечали все жители города. Путь был не близкий, им нужно было пройти несколько километров. Но, не успели они пройти и ста метров от дома, как прекрасная погода начала скалить зубы. Шквалистый порыв ветра чуть не унес маленькое тельце Борга, он закричал, хватаясь за мать, и в этот момент пыль, поднятая ветром, оказалась у него во рту.
— Нееееет, — закричал Боргаф, как раненый зверь.
Он плевался и залазил своей маленькой ладошкой себе практически до желудка, выгребая песок изо рта. Сопливый и мать недоумённо переглядывались, не понимая столь бурной реакции. Им пришлось еще минут пятнадцать успокаивать Борга, который кричал, что он мертвец и все болезнетворные микробы города, теперь у него во рту.
Но это были только цветочки, ягодки ждали их впереди. Небо затягивали такие тучи, что казалось день закончился, и наступила ночь. Первая молния расчертила черное небо и ударила недалеко от семьи, которая пробивалась сквозь ветер. Боргаф после вспышки зацементировал свое исподнее, грохот, сопровождавший молнии отдавался в кишках. После того, как они преодолели километр пути, борясь со шквалистым ветром и зажимая булки от сверкающих тут и там молний, начали появляться редкие жилища. Из них выходили вполне респектабельные крестьяне, прилично и чисто одетые, они даже зонтики кустарного производства несли в руках.
Все это время Боргаф думал, что все вокруг живут также плохо, как его семья, но, увидев этих людей, задался логичным вопросом.