Но этого оказалось достаточно.
— Очнулся, — голос за дверью, писк электронного замка — и в камеру заходят двое в гражданке, в сопровождении охраны. Парни в броне, с оружием. Смешно. Я с трудом могу приподнять голову, не то что побег устраивать.
— Алексей Витальевич, — один из двоих, похожий чем-то на Семёна, со скучающим видом достаёт медицинский чемоданчик, кладёт на стол. — Я поставлю вам несколько уколов. Это обезболивающее и успокоительное. Потом вас проводят в лазарет на перевязку и обследование.
Ясно. Болен не смертельно, потому на больничку не отправили. Пока единственная приятная новость. А кто второй?
Непрезентабельный тип в гражданке поймал мой взгляд. Низенький, чуть округлый, с зализанными волосами, длинным острым носом и маленькими глазками, он походил на умную и хитрую крысу.
— Гомзяков Василий Петрович, следователь по особо важным делам, Чёрный Корпус, подразделение Икс-три.
Чёрт… Это уже не ОСБшники. Это — хуже. Вот это я вляпался — мама не горюй. Что же такого я натворил?
Доктор подходит, быстро всаживает в плечо один за другим два шприца. Охрана все время держит меня на мушке. Боль проходит, и в голове все яснее.
— Можете сесть, — следак не спускает с меня взгляда. Доктор отступает к двери. На всякий случай. Я медленно сажусь, только сейчас замечая на себе серую робу. И впервые вижу свои руки. Сплошняком в тонкой плёнке биогеля. Ну и ну. Это я от души кому-то надавал…
Покурить бы…
— Вы помните, что вчера случилось? — Следак не сводит с меня острого, цепкого взгляда. Крыса канцелярская.
Отрицательно качаю головой. Не помню. Василий, как его там, не удивлён. Вынимает электронный блокнот, просматривает.
— Капитан Донников Алексей Витальевич, тридцать лет, уроженец Земли, исполнитель по делам, связанным с крупными суммами, в подразделении Зет-два, — короткий взгляд на меня исподлобья.
Ну, я это. Дальше давай.
— Вчера вы были отстранены от занимаемой должности до окончания проведения служебной проверки для решения вопроса о возбуждении в отношении вас уголовного дела по статье триста двенадцать-бис Военного кодекса Федерации свободных планет. Это вы помните?
Отстранение… Чёрт…
Киваю. Язык во рту здорово опух, но воды мне никто не даст. Как и сигареты. Чёрт.
— Хорошо, — следак снова утыкается в свой блокнот. — Ознакомившись с приказом, о чём в деле имеется копия упомянутого документа, вы оставили форму, закрыли кабинет и сдали ключ. Соответствующие документы также имеются в деле. Желаете ознакомиться?
Качаю головой. К сути давай.
— Как хотите. Вы сможете ознакомиться с ними до судебного процесса в присутствии вашего адвоката.
Ого. Уже и дело состряпать успели. Да не томи ты, крыса чёртова! Чего я наворотил?!
— По пути домой вы купили в круглосуточном магазине самообслуживания бутылку коньяка «Нао» емкостью 0,25 литра, стоимостью 450 кредитов, и две пачки сигарет марки «Звезда» стоимостью 50 кредитов каждая.
Не знаю, что там мне вкололи, но изнутри поднималось глухое раздражение. А шаги он не посчитал? От работы до дома? Ещё и про сигареты напомнил, гад.
— Гхм, — доктор словно уловил моё состояние. — Я попрошу вас заканчивать побыстрее. У меня график. А Донникова надо обследовать на предмет психической вменяемости.
— Да, конечно, — следак покосился на доктора. — Так вот, при возвращении домой вы застали там вашу сожительницу, Веселову Марину Игнатьевну и вашего сослуживца Шлемова Дмитрия Александровича…
Шлемов… МРАЗЬ!!!
— Сидеть! — мне в грудь уперлись два ствола «АКС», в плечо вонзилась новая игла, и тело свела дикая судорога. Чтоб вас всех!..
— У вас очень высокий уровень агрессии, Алексей Витальевич, — Гомзяков внимательно наблюдал за моими мучениями. — Просто удивительно, что служба психологической безопасности столько лет оставляла это без внимания. Так вот, я продолжу. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, вы затеяли драку, в ходе которой нанесли Шлемову Дмитрию Александровичу тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни и здоровья. Веселовой Марине Игнатьевне вы нанесли побои и словесные оскорбления, её жизнь и здоровье вне опасности. Ваша бывшая сожительница вызвала службу безопасности, при задержании вы оказали жестокое сопротивление, нанеся сотрудникам повреждения средней тяжести. Это вы помните?
Я медленно перевёл взгляд с белого потолка на него. Судорога отпустила примерно на середине этой речи. Алкогольное опьянение… Это не помню. Я хотел выпить, но не пил. А Шлема я почти грохнул… Чёрт…
Жаль — не добил.