— Братья! Простите, что пришлось меня ждать… Приступим к молитве! Так хорошо, что впервые за столько времени мы можем помолиться спокойно и от души… Восстанем же!
Он воздел руки перед образом Спасителя. Братья тихо запели сначала в унисон, затем разошлись в многоголосье, и каждый чувствовал, как сердце его разгорается от этого пения. Омертвевшее сердце Александра размягчалось, оно снова начало жарко биться…
Он вёл богослужение неспешно, как будто его жизнь окончится, когда закончится оно. На последних словах молитвы он медленно закрыл молитвослов, последний раз поднял глаза на лик Спасителя и опустил голову. Братья за его спиной стояли и молчали, не решаясь прервать молитвенную тишину. Наконец, отец Александр обернулся, обвёл всех глазами и сказал:
— Братья мои дорогие… Воистину, нет большего единства между нами, как единство с Господом во время молитвы. Мы привыкли к мысли, что наша жизнь в любой момент может оборваться и научились ценить каждый миг, держа сердце с Господом, а ум во аде. Я не знаю, сколько Господь ещё даст нам времени. Вот, сегодня Он мне подарил ещё один день. Если бы не вы, то сегодняшней молитвы не было бы. Помня о близости смерти, я не хочу уйти ко Господу с грузом непрощения на душе и поэтому… — Александр встал перед ними на колени, — я прошу прощения у всех вас, если кого-то обидел словом или делом… если вовремя не сказал слова утешения… если кого-то не смог понять… если не был добрым пастырем и применил духовное насилие…
— Наставник! — Максим упал рядом на колени. — Прости и меня… Сколько же ты намучился со мной и с моим характером… сколько же я причинил тебе неприятностей… сколько ты объяснялся из-за меня перед владыкой!
— Господь простит, и я прощаю тебя, — сказал Александр, обнял его и медленно троекратно поцеловал.
Рядом на колени тихо опустился Серафим.
— И меня прости, Наставник… Мне всегда не хватало твоего благородства. Часто я бываю непослушным тебе и Господу. Прости за неуместный юмор, в тот момент, когда ты нуждаешься в поддержке…
Губы Александра дрогнули, он улыбнулся и обнял и Серафима, поцеловал его трижды и сказал:
— Господь простит, а я не в обиде. Я люблю твой юмор. Напротив, он поддерживает меня.
Между Максимом и Серафимом опустился на колени Савватий.
— Наставник… и ты меня прости…
— Тебя-то за что, брат Савватий?
— Наставник… ты — сильный духом человек, а я… Я позволил себе разуверится в этом… прости меня… Отныне я вижу, что ты сам сможешь справиться со всем, и тебе по плечу любая духовная задача.
Александр притянул его к себе и также поцеловал троекратно, и крепко обнял, а их обняли Серафим и Максим.
Александр выпустил из объятий Савватия и вынул из кармана рясы мешочек.
— Смотрите….
Серафим радостно посмотрел на него и воскликнул:
— Отец Александр, откуда это у вас?
— Владыка передал нам эти дары, чтобы мы могли причаститься, если нам станет тяжело. Я считаю, время пришло, — он обвёл всех торжественным взглядом. — Братья! Если мы только что совершили таинство исповеди, то причастимся же Телу и Крови Христовой!
Отец Александр поднялся, братья же остались коленопреклоненными, и не скрывали радости. Серафим зажал намокшие глаза рукой, Максим радостно и широкораспахнуто смотрел на Александра и светло улыбался, а Савватий, закрыв глаза, опустил голову, ушёл в глубокую сердечную молитву.
Александр вознёс благодарение простыми и столь знакомыми каждому духоносными словами, вспоминая Тайную вечерю, сам вкусил дары и, раздав братьям, поблагодарил Бога за Жертву Христову и священную трапезу. Братья запели. Сердца наполнились такой радостью, что они никак не могли остановиться, и всю ночь пели псалмы и славословили Господа. Они даже забыли, что находятся в гостинице, каждому казалось, что они пребывают в родной обители и всем сердцем ощущали вечность своего бытия.
Только под утро, напоённые благодатью, они разошлись, и каждый в своей постели тут же заснул крепким сном.
Около девяти утра псифон Савватия подал сигнал. На связи был владыка. С Савватия слетел весь сон. Он, откинув оделяло, сел на постели, оглянулся на прикрытую дверь в комнату, где спали Александр и Серафим, перекрестился и принял вызов.
— Благословите, владыка, — спокойным голосом сказал он.
— Да благословит тебя Господь! — оживлённо сказал владыка. — Послушник Савватий, как отец Александр? Я только что молился о его здравии…
Савватий, испугавшись, что он потребует самого Александра, а с тем опять что-то случится, быстро сказал:
— Не могу сказать, что Наставник полностью восстановился. Он ещё очень слаб и спит. Мы стараемся его не будить.
— Это правильно, это правильно, — проговорил владыка. — Но у меня для него радостная весть… его необходимо немедленно разбудить.
— Владыка, — огорчился Савватий. — Если возможно, то я могу принять информацию, а когда Наставник проснётся, я передам ему.