«Да и какое имя носит падший ангел? Ты же знаешь?!»
— Lucifer, — обессиленным голосом проговорил Александр, — ʺСветоносныйʺ…
«Именно, сын мой! Ангел тьмы по преданию — невероятной красоты. Сколько прекрасных, любящих Господа святых людей попадались на его уловку! Взять хотя бы христоматийный пример: жизнь аввы Валента, который в пагубной страсти самообольщения стал мечтать, что ему во всяком деле ангелы служат. Грех довёл его до того, что он стал презирать любимых братьев. Дьявол же, уверившись, что Валент полностью предался его обману, принял на себя вид Спасителя и ночью пришёл к нему, окруженный сомном демонов в образе ангелов, один из которых сказал ему: «Ты благоугодил своими подвигами и свободною жизнью. Он пришёл видеть тебя. Поклонись же Ему!» И Валент… поклонился! Далее обольщённый достиг такого безумия, что сказал своей братии: «Не имею больше нужды в общении с вами и в приобщении: сегодня я видел Христа!» Ты помнишь, как далее поступили с ним любящие его братия, благочестивые святые отцы? Они связали его цепями и в течение года вылечили, истребив гордость его запретительными молитвами, разнообразными унижениями и суровой жизнью, врачуя противное противным. Сын мой! Изучи писания! Не является ангел Божий в больном бреду воспалённого разума, не призывает отступить от благословенного дела, не оправдывает демонов! Посмотри же на дела противоречащего! О какой любви идёт речь?! Как он может быть тебе братом?! Он ослушался решения архиерейского собрания и не оставил свою проповедь дьявольскую, не вручил себя в руки святых отцов, чтобы очиститься через покаяние, истязания и молитвы. Он проповедует другую жизнь, он создаёт другую церковь, вводя в соблазн и священнослужителей, и простых мирян! Он вырывает их из руки Божьей! Тысячи… тысячи верных поверили ему, и он ввергнул их во тьму погибели… Это что?! Дела любви?!»
Александр тяжело дышал. Ему снова стало нехорошо, его тошнило, дрожали руки. Выдержав паузу, владыка продолжил, снизив тон, его голос стал мягким:
«Сын мой… слышишь ли ты меня, сын мой?»
— Да, владыка, — дрожащим голосом, с помутившимся сознанием произнёс Александр.
«Прими мой отеческий совет: помолись сейчас и попостись, сколько времени у тебя есть, может и получится тебе справиться с этим обольщением, отразить удар противника. И тогда ты сможешь атаковать лукавого! Он просил остановиться? Шантажировал потерей любимых? Значит наоборот, надо прямо двигаться вперёд, и это будет во спасение их! Но… если же ты чувствуешь, что обольщение сильнее тебя, то благословляю тебе послушание: прими истязания в течение года в Козеозёрском монастыре, где святые отцы, уврачуют тебя, исцелят дьявольские раны, проведя через цепи, всяческие страдания, суровую жизнь и унижения… Но если ты чувствуешь в себе силы побороть искушение, то возьми на себя духовное делание: пост во измождение плоти, пока не положишь врага Христа к Его ногам».
Лицо Александра уже давно было белее снега. Он, собрав силы, сказал:
— Благодарю, владыка, за спасительные слова… Благословите на строгий пост и молитву во измождение плоти, чтобы забыть… чтобы освободиться от обольщения…
«Благословляю тебя, сын мой, — с облегчением в голосе сказал владыка. — Держи со мной связь каждый день. Спаси тебя Господь!»
Александр вышел из пси-режима и, закончив сеанс связи, некоторое время бессильно сидел в ужасе и оцепенении. В его ушах прозвучал голос сияющего человека: “Посмотри в это небо. Оно ждёт”. Он снова всем телом ощутил, как пронизывает его струящаяся с этого неба невозможная, невероятная любовь, и срывающимся голосом, закричал:
— Господи, Бог мой!!! Как это воистину по-дьявольски бесчеловечно дать человеку испытать такую радость и любовь, и тут же узнать, что это всего лишь подлая ложь, бесовское обольщение!!! Что за адская пытка истерзанную душу сначала расплавить, как в горниле металл, а потом швырнуть её в ледяную воду!!! Моя душа — не благородная сталь… она не выдержит и треснет!!! Боже… Спаси меня от безумия…
Александр повалился на пол и, скорчившись на боку, безутешно зарыдал. Из ладони, в которой он сжимал Распятие, сочилась кровь.
— Немедленно сними шлем! — угрожающе сказал Максим. — Никто бы из нас не хотел, чтобы кто-то видел его в минуту слабости!
Потрясенный Серафим снял шлем и, низко опустив голову, сжал её руками.
Глава 7. Два мира, две судьбы
К вечеру стало холодать, и мы решили, что пора бы вернуться. Ступая босыми ногами прямо по колючим, с непривычки, камням, мы взобрались по дороге на холм. Я шёл, размахивая спидджамперами, которые нёс в руке.
В доме у Марфы Ильиничны уже горел свет. Настя заглянула в курятник и с восторгом умилялась, глядя как «Цыплятки уже легли спать» — по её такому смешному выражению. Мы с Петром вошли в дом.
— Ужинайте и укладывайтесь спать. Насте я постелила в мансарде, тебе, Андрей — в комнате слева от входа. Вы сегодня, как я поняла, встали засветло.
— А как же Пётр? — спросил я.
— А мы с Марфой Ильиничной немного поговорим, есть о чём, — сказал Пётр.
— Можно, тогда и я поучаствую в этом разговоре? — спросил я и требовательно посмотрел на Петра. — К нашему разговору о свободе выбора!
Пётр и Марфа Ильинична посмотрели друг на друга.
— Ох, не полезно ему это. Но ты — смотри, — сказала она Петру.
Я напряжённо посмотрел на Петра. И он махнул мне рукой, приглашая за стол. Я с ликованием сел на предложенный стул.
Марфа Ильинична разлила чай.
— Ну, с чего начнём? — спросила она.
— С вопросов Андрея, — ответил Пётр. — Он и так давно мучается. Пора уже что-то ему ответить.
Действительно! Как же я этого ждал!
— Меня по-прежнему интересует цель нашего путешествия, а также кто эти люди, которые тебя преследуют.