— Как же целый Бог мог вместиться в одного человека? — удивилась Настя.
Пётр улыбнулся и загадочно проговорил:
— Это тайна. Тайна боговоплощения. Нам не всё открыто, но мы знаем, что Бог совершил кеносис — Он себя умалил. И Иисус пришёл в этот мир как Царь мира. Он дарил Божью любовь людям и исцелял всех. Но люди не смогли вместить Его любовь, потому что были злы, и убили Его самой страшной и мучительной смертью — через распятие на кресте.
Настя тяжко вздохнула, но промолчала. Пётр после заметной паузы проговорил:
— Казалось бы, зло восторжествовало, ведь оно убило Саму Любовь на кресте, и с этого дня оно могло безраздельно править миром. Но Христос воскрес на третий день, как предсказывали многие пророки, и пришёл к своим потерявшим всякую надежду ученикам и пребывал с ними сорок дней, уча о Царстве Небесном. После Он вернулся к Отцу на Небеса, но послал в сердца учеников Святого Духа, которого назвал Утешителем, духа любви, через которого Он может теперь существовать и действовать среди верных Богу людей.
Настя приподняла голову и посмотрела на него снизу вверх. Он склонился к ней и тихим волшебным голосом произнёс:
— Понимаешь? После того, как люди убили на кресте Царя мира, Бог может существовать в этом мире только когда есть те, кто верит в Него. Но таких людей становится всё меньше и меньше, и, возможно, наступят такие времена, когда на Земле не останется ни одного человека, знающего Бога, верующего в Иисуса Христа, способного вместить Святого Духа и жить в любви. А в мире без любви Бога будет царствовать нелюбовь, и воцарятся ужас и насилие, люди будут испытывать жуткие страдания. И тогда Бог закончит этот мир, также, как его начал, и настанет другой мир — новые небо и земля. В этом мире не будет зла, и все, кто страдал, будут жить в мире и любви, и будут бессмертны. Ведь зло не должно быть бессмертным! Бессмертной должна быть только любовь. И этот мир и будет Царством Божием.
— Почему ты считаешь, что скоро не будет никого, кто верит в Бога? А вдруг наоборот, в Бога поверят все люди на земле? — с восторгом спросила Настя. — Что тогда будет?
Пётр улыбнулся ей и сказал:
— Тогда будет Бог во всём! Наш мир преобразится и станет Царством Бога и без апокалипсиса. У человечества был шанс всё исправить… Но он им не воспользовался, и сейчас я вижу, что всё идет, к сожалению, по худшему варианту. Но очень хочу, чтобы было по-другому. Я не хочу, чтобы живущие сегодня люди забыли о Боге, потому и иду по Земле и делаю дела Его. Ведь как же люди узнают и поверят Богу, если не будет того, кто расскажет им о Нём?
— Как это прекрасно и интересно! — в восхищении сказала Настя.
Я был не менее поражён, ведь я никогда до этого ничего подобного не слышал.
— Теперь ты должна отдохнуть, — сказал Пётр и поцеловал её в макушку. — Не возражаешь, если мы заночуем в палатке, а ты — в автомобиле?
— Нет, конечно же, нет, — улыбнулась Настя. — Ведь я теперь не одна… Со мной Бог!
Я быстро разложил сидение, и Пётр отвел её к внедорожнику. Я затушил костер, залез в палатку и в сильном волнении стал ждать Петра. Пётр вошёл тихо и зашуршал, забираясь в термоспальник.
— Девушку оставлять больше нельзя, — сказал мне Пётр, — но с собою взять мы её тоже не можем. Но есть выход. Завтра мы заедем по пути в одно место, где меня знают и ждут. Там живёт одна пожилая женщина. Она много трудится, а детей не имеет. Отвезём Настеньку к ней. Будет ей как дочка.
Я дождался, когда он закончит, чтобы ему сказать:
— Пётр, я понял, кто ты. Ты — один из тех пророков, которые посылались в наш мир говорить о Боге, за что их и хотели убить. Ты — настоящий пророк!
— Благодарю тебя, Отец наш Небесный, за откровение, которое Ты дал брату Андрею! — воскликнул Пётр. — И… помоги ему, пожалуйста, совершить его дело, на которое Ты его призвал!
— Меня Бог тоже призвал? Я тоже… пророк? — подскочил я.
Пётр молчал и, лежа на спине, улыбаясь смотрел на меня. Я видел, как в полутьме сияют доброй красотой его глаза.
— Что ж… да будет так, — тихо ответил я, радостно принимая своё призвание.
Глава 4. Исцелял ли ты?
Мягкое тление заката пронзило стекло магнекара, слепило глаза через зеркало заднего вида. Их магнекар стоял на обочине магнестрали, вне звукозащитного щита, который приглушённо гудел, принимая на себя вибрацию заключённого внутри него транспортного потока. Савватий увидел, что Александр прикрывает от солнца лицо рукой, и заботливо затемнил стекло.
Александр размышлял над картой. Савватий коротко глянул в его сторону и принялся нервно барабанить пальцами по рулю. Александр, из уважения к нему, делал вид, что не замечает этого. Наконец Савватий решился заговорить.
— Наставник… — тихо позвал он.
Александр повернул к нему лицо и посмотрел в глаза. Савватий не принял взгляда и опустил голову. Александр положил ему руку на плечо и немного развернул его к себе.
— Что ты хотел? — мягко спросил он. — Ты свободно можешь открыть мне своё сердце.
— Наставник, — тихо повторил Савватий. — Я хочу исповедать тебе страх… я всецело пленён им…
— Страх? — переспросил Александр. — Чего же ты страшишься?