— Собственно, кто ты такой? — продолжало существо, приблизив губы к самому его уху. — Кем ты себя возомнил? Воином? Благодетелем? Избавителем? Может быть, даже самим спасителем? Ты считаешь себя милосердным? Но ведь лжива-то милость твоя!
Она повернула к нему лицо и дальше говорила, как будто пытаясь вложить свои слова ему прямо в губы.
— Лжива твоя милость, — повторила она, — ибо она не ко всем. Ты делишь всех на тех, кто твой друг, и на тех, кто твой враг. К одним ты милостив, к другим беспощаден. Но, пожалуйста… — её голос вдруг стал женским и кокетливым, — пожалуйста, можно я буду тебе другом?
Она спрыгнула с него, схватила за руку и потянула к себе в комнату.
— Пожалуйста, — заглядывая ему в глаза и извиваясь телом, повторяла она, — пожалуйста, я ведь не хочу умирать от рук твоих… убийца…
При последних словах Пётр с силой выдернул руку и отступил от неё.
— Я не буду тебя убивать, — твёрдо, но мягко сказал он. — Но так, как есть, я не оставлю.
Она злобно скривилась, глянула в сторону отца, который отшатнулся от её взгляда.
— Какая страшная трагедия! — хрипло произнесла она. — Во всех завтрашних новостях! Двое неизвестных ворвались в дом и убили всю семью… топором!
При этих словах, она бросилась к отцу, схватилась за топор, который он всё ещё держал в руке. Мужик пытался оказать сопротивление, но существо с невероятной силой вырвало его у него из рук. Женщина завизжала. Существо обернулось к Петру и произнесло:
— Нет… Ты — убийца!
И замахнулось на отца топором.
— Посмотри на меня! — громко сказал Пётр.
По существу пробежала крупная дрожь. Оно со страхом обернулось.
— Слушай меня, — властно сказал Пётр, — потому что через меня, немощного и не сильного человека, тебе повелевает Сильный. Именем его я заклинаю тебя, дух нечистый и скверный, оставь то, что не твоё, и выйди вон, и не возвратись, и не входи в то, что тебе не принадлежит.
Существо тяжело дышало, силясь поднять топор, но он стал, как будто бы для него невыносимо тяжёлым… Оно ссутулилось и исподлобья глянуло на Петра. Он же подошёл вплотную и тихо ему сказал:
— Именем Иисуса Христа! Изыди!
Девушка тут же рухнула навзничь, топор с грохотом упал на пол. Пётр медленно присел рядом на корточки, бережно приподнял ей голову и ласково погладил по волосам. Мать девушки приглушённо рыдала. Прошло какое-то время. Девушка открыла глаза и посмотрела на Петра, силясь что-то сказать. Наконец она собрала силы, со слезами вгляделась в его лицо и тихо прошептала:
— Спасибо… Где мама?
Мать с плачем бросилась к ней, и встала рядом на колени. Отец утирал слёзы. Девушка вдруг припала к ногам Петра и, спрятав лицо в ладонях, вдруг заговорила:
— Как же я страдала каждую минуту, каждый миг был мне невыносим! Этой пытки невозможно выдержать, и я бы умерла, если бы смогла! Но я не могла!
— Всё позади, — поспешно сказал Пётр. — Бог исцелил тебя, ты же больше не греши. Живи теперь с благодарностью к спасшему тебя, ведь ты освобождена не для того, чтобы жить, как прежде, только для себя, но для той новой жизни, в которой тебе откроется вся её красота, откроется твоё призвание.
Она подняла голову и посмотрела на него измученными глазами:
— У меня есть призвание? Какое же у меня призвание?
Пётр низко наклонился и поцеловал её в лоб.
— Это тебе откроет сам Бог, когда ты будешь читать святое писание. Задай вопрос ему.
Девушка улыбнулась. Пётр повернулся к родителям девушки и сказал:
— Дорогие, дайте скорее ей поесть!
Мать закивала, вскочила на ноги и быстро кинулась на кухню.
Отец же по стене осел на пол. Он по-мужски беззвучно плакал.