— От воды, от того, что на вас больше нет ремней, от пробуждения. Вы долго были в коме.
— Долго? Какое сегодня число?
— Двадцать девятое сентября, — отвечает Хэш.
— Что?! Я не… Кашива…
— Прошу, гэвэрэт Морав, не волнуйтесь. Вам вредно волноваться. Мы уведомили вашу соседку, что вы срочно отбыли на раскопки, которые спонсирует Университет. Также мы внесли плату за квартиру на год вперёд.
— М… мы? Какие раскопки?
Юдей внимательно смотрит на Хэша, стараясь удерживать панику в узде. Двадцать девятое сентября?! Она провалялась на койке в неизвестном ей госпитале почти месяц, а единственный человек, который стал бы её искать обработан!
— Я не знаю. Легендой занимается другой отдел.
— Легендой?!
— Да. Легендой.
— А… чем занимаетесь вы?
Хэш долго не отвечает. Юдей чувствует, что пауза затягивается и ей становится не по себе. Чем таким может заниматься этот странный человек, что требует таких долгих раздумий?
— Я охотник, — наконец отвечает он.
— Охотник?
— Да.
— На… простите, я даже не знаю, водятся ли в Тифрту…
— Я охочусь не в лесу, — перебивает её Хэш.
— В море?
— Нет.
Юдей в замешательстве отводит взгляд в сторону.
— Простите, я не…
— Я охочусь в Хагвуле, гэвэрэт Морав.
С губ Юдей срывается вскрик. Руку и голову одновременно пронзает боль, а перед глазами вспыхивает картина: мужчина в тёмно-сером плаще выходит из дверей Южного крыла и просит её отвернуться.
На Хэше нет плаща. Он одет в шерстяную чёрную водолазку и чёрные же штаны. Кажется, она разглядела металлические набойки на тяжелых ботинках, когда он ходил по палате.
— Это вы… Вы! На лестнице!
— Да, гэвэрэт Морав. Это был я.
— А тот… тот паук.
— Кизерим.
— Что?
— Кизерим. Мы называем их кизеримами.