— А? — Юдей возвращается, но как будто не целиком. — Я? Всё хорошо. Утро…
— Ты звала меня? Когда была в ванной?
Юдей поднимает глаза и внимательно смотрит на соседку.
— Нет.
— Послышалось, значит, — махнув рукой, говорит она и принимается за свою порцию.
Юдей переводит взгляд на окно.
«Пора туманов» — так называют осень в Хагвуле. Мгла задерживается до середины сентября, но в тот год она по расписанию прибыла первого числа, как будто эмиссар увядания, объявляющий о скором прибытии сюзерена. В тумане Хагвул тускнеет, теряет краски, превращается в неясный лабиринт бежевых, красно-кирпичных и серых домов, наполненных деятельными призраками. Любой запах, будь то благоухание духов состоятельной дамы, вонь из подворотни или аромат свежеиспечённого хлеба покрывается мховым оттенком сырости. Даже звуки становятся глуше, подстраиваясь под антураж. Осенью Хагвул — скорее силуэт, чем реальный город: стоит отвести взгляд, и он сгинет в непроглядном мареве.
Юдей не любит осень. Более того — она не любит Хагвул, и будь её воля, давно бы покинула его, перебралась на родину предков, в окрестности Ганнункульты. Не устраивает археолога и место профессора в хагвульском Университете, хоть он и считается престижнейшем из учебных заведений во всём Хаоламе. Юдей считает, что её место в поле, только там она чувствует себя нужной и что-то как будто проявляется в её душе, какой-то компас, ведущий к интересным находкам спрятанным в местах, на которые другие археологи не обращают внимания. Но самые интересные площадки располагаются в Великой Восточной империи, а после истории с контрабандистами, въезд на восток, на весь континент Смоль, в народе прозванный “Ворньей головой” из-за характерных очертаний, ей заказан.
— Что случилось? — спрашивает Кашива. — Ты сама не своя.
— Да… Думаю о том, где бы я была, если бы не сглупила тогда…
— Ой! — Кашива взмахивает рукой. — Каждую осень убиваешься! Всё вышло как вышло. Элоим никогда не ошибается.
— Ты же знаешь, что я не верю в этого вашего божка-писателя…
— Читателя, — поправляет Кашива. — Элоим читает Книгу.
— Кашива… — Юдей вяло улыбается, поднимает кружку так, будто произносит тост и делает большой глоток. Соседка цокает и притворно-обиженно отворачивается.
— Как у тебя с Эведом? — спрашивает Юдей. Кашива тут же расцветает, щёки наливаются лёгким румянцем.
— Идём сегодня в театр, кажется, на «Слепую месть».
— Я не о расписании вашем спрашиваю, — говорит Юдей и толкает подругу в бок.
— Что?!
— Как. У тебя. С Эведом?
— Всё… хорошо…
Юдей прячет улыбочку за кружкой, но Кашива всё равно замечает её и слабо пинает соседку под столом.
Как-то само собой утреннее происшествие в ванной и мысли о нелёгкой судьбе отступают. Приятно думать, что у близкого человека складывается в жизни что-то большое и светлое. Кашива и Эвед Нансим, один из инженеров-профессоров, смотрятся рядом немного комично из-за разницы в росте и комплекции, но какая разница? В конечном счёте, про них всё понимаешь, стоит хоть раз увидеть, как они держат друг друга за руки.
— Ну, вот и славно! Придумала имена детишкам? Мне нравится Райим для мальчика…
— Юдей!
Подруги смеются и тут взгляд Юдей падает на часы. Похоже, она слишком задержалась в ванной. До прибытия мобилуса остаётся немногим больше получаса.
— Твою ж! — кричит Юдей, вскакивая из-за стола. Одежду она приготовила заранее, как и сумку, но нужно еще добраться до остановки, а в пору туманов на улице может произойти всё, что угодно.
— Да успеешь ты! Всегда успеваешь! — кричит вдогонку Кашива. Она уже забыла о странном поведении подруги и думает о том, как сказать, что Эвед предложил съехаться. Почему-то Кашива чувствует себя виноватой, хотя между ней и Юдей нет никакой особой договорённости, да и квартиру «профессор Морав» легко сможет потянуть в одиночку. Но всё же…
Кашива и не догадывается, что уже сегодня проблема решится сама собой.
>>>
Дорога до Университета отнимает ровно двадцать пять минут, но для этого Юдей нужно успеть на мобилус, курсирующий из вершины Мохнатого угла, через Мраморную дорогу и Кричащий остров, к главным воротам Университета. Ближайшая остановка располагается на пересечении Кудрявой улицы и Адмиральского проспекта, но район этот относится к основанию Мохнатого угла, а значит славен определённой репутацией. Приближаясь к Кудрявой, Юдей всегда испытывает иррациональное чувство тревоги, хотя обитатели низовья ни разу не сделали ей ничего плохого. Виной всему истории об ограблениях и изнасилованиях, которые нет-нет, да пересказывают во время обеда в преподавательской столовой.