Девочка покраснела. Протянутая рука задрожала.
— Че-т я не заметил в твоих словах вопроса. И я вроде бы тебе не представлялся. Ну а если мне неприятно с тобой знакомиться?
Белла покраснела, закусила губу, но упрямо не опускала протянутую ладонь.
Клаус недовольно поморщился, явно кого-то копируя:
— Че ты ко мне свои грабли тянешь?
Изабелла не выдержала — развернулась, побежала прочь, на ходу вытирая хлынувшие из глаз слезы.
Дать бы этому юнцу по морде!
Так подумала бы девочка Настя восемь лет назад…
Альфа встала, отнесла поднос с грязной посудой на особый стол, вышла в коридор.
Застыла на месте, прикрыла глаза.
Слезы. Они должны на что-то капать. А плачущий должен всхлипывать.
Давай, тварь, работай. Работай!
Ядро недовольно заворочалось в груди.
Кап-кап.
Неровное дыхание.
Шмыганье носом.
Альфа нашла Беллу в чуланчике рядом с одной из лаборантских. Заставленная шкафами и холодильниками, комната, и без того маленькая, не оставляла места, чтобы спрятаться. Альфа увидела девочку сразу: та сидела на полу у синего морозильника и плакала, обхватив колени руками. Пятой казалось, она чувствует на языке привкус ее слез.
Но только казалось. Просто рецепторы уловили, что влага, стекающая по белым щекам, соленая.
Все просто.
Но зачем тогда она, Пятая, пришла сюда?
Не заходя в комнату, альфа бесшумно прикрыла дверь и направилась в свою спальню.
Симбионтам нет дела до двенадцатилетних девочек. И детдомовских мальчиков. Даже если их хотят отдать на растерзание твари.
В отдалении, за двумя поворотами коридора, уверенно топал по серому полу босыми ногами Клаус. Рядом неотвратимым наблюдателем вышагивал капитан Борломи. Альфа узнала его по шагам.
В лаборатории разговаривали две медсестры.
— Анализы я взяла, тебе только доделать три теста.
— Сколько ему?
— Одиннадцать.
— Разве это законно?
— Ну, если Совет одобрил, значит, законно.
— Гузель… Ты никогда не думала уволиться?