Включилась весёлая музычка и начался настоящий сюр: ведущий в жутком оранжевом пиджаке с кучей золотых блёсток принялся кривляться и несмешно комментировать попадания, которые и без того сопровождались отвратительными мультяшными звуками. В два счёта студия была полностью разгромлена, а драка распространилась на зрительный зал и завершилась в бассейне, куда всех скинули неожиданно пришедшие в движение стены. Просмотр оставил после себя головную боль, «зайчиков» в глазах, словно от сварки, и сожаление, что всю эту шайку не раздавили полностью. Было бы здорово, если б стены сработали как мусорный пресс на Звезде Смерти и довели дело до конца. Впрочем, я так и не разобрался, настоящее ли это было ток-шоу или какая-нибудь пародия.
«К чёрту».
Я отключился от трансляции, улёгся поудобнее и уставился в потолок. Середина дня, а уже нечем заняться.
Где-то совсем рядом полиция рыла землю носом, пытаясь найти загадочных убийц и разоблачить неведомую террористическую организацию. Работали лучшие детективы, тратились немыслимые средства, слетали погоны и головы. И виной всему этому был одинокий еле живой старик, которого никто не брал на работу.
От скуки я открыл приложение для наёмных убийц и какое-то время листал профили предполагаемых жертв.
Бандиты-негры в банданах с цветами группировок, бандиты-азиаты, забитые татуировками до самой макушки, угрюмые и широколицые бандиты-русские, бандиты-латиносы с кучей шрамов на лицах и пустыми взглядами полных отморозков, лысые бандиты-байкеры из «Арийской крови», пара бизнесменов, мелкий политик, хакер, которого ещё предстояло найти…
Я закрыл приложение и повернулся на бок.
Да, это были относительно лёгкие деньги, но сейчас меня тошнило от одной мысли о возвращении к старому ремеслу. Хотелось делать что-то доброе и не связанное с насилием: помогать людям, жертвовать деньги на благотворительность, кормить бездомных кошек и собак. Чтобы люди однажды посмотрели на меня и сказали: «Этот дед — хороший человек». Возможно, я слишком размяк, возможно, это была неуклюжая попытка искупить то, что я наворотил в прошлом, — не знаю.
Мысли сами собой перешли к Эрвину. Интересно, как он там? Я не видел приятеля достаточно давно и не получал никаких вестей, а выйти на связь самому было всё равно что появиться в полицейском участке с огромным плакатом «Это я почти убил Юнгера». Скорее всего, Эрвин под стражей, но, что странно, ни копы, ни журналисты ничего об этом не говорили.
Разумеется, существовала некоторая ничтожная вероятность того, что копы не нашли моего приятеля, но… Я выкинул его на людной улице возле социальной больницы. Прямо на тротуар. Даже не останавливаясь, лишь слегка затормозив. Причём выкинул не откуда-нибудь, а из полицейской машины, которая мало того, что привлекала всё внимание в округе, так ещё и передавала свои координаты на сервера полицейского департамента.
Впрочем, неважно. Я сделал всё, что мог, чтобы загладить вину, и, бог свидетель, сделал бы ещё больше, будь у меня такая возможность.
Но совесть никак не утихала и потихоньку грызла весь день. Она была со мной на кухне, где я пытался готовить суп и мыл посуду, в ванной, в постели, — и всё это время раздражающе зудела над самым ухом. «Ты виноват, Маки. Это ты втянул его во всё это. Это ты его крупно подставил уже второй раз. За что ты его так ненавидишь? Почему ты хочешь разрушить его жизнь?»
Было бы здорово залить этот язвительный голосок алкоголем, но от него тоже тошнило. Большая бутылка виски, купленная в день переезда, стояла на тумбочке у кровати и тускло блестела заляпанным стеклом. Я множество раз хватался за неё, но неизменно ставил на место. Так произошло бы и сейчас, не стоило даже пробовать.
Стемнело. Я валялся на кровати, ел лапшу, которую доставил дребезжащий дрон, жалел продукты, загубленные при попытке сварить суп, и смотрел всякую чушь в ДР. Шоу, опять шоу, череда тупых сериалов, снова шоу, где красотки-модели сражались за внимание нищего негра из гетто, — и всё это щедро полито соусом из рекламы. Забавно, но она была куда интереснее и качественнее всего остального контента. В других программах я ясно видел, что актёры и участники понимают, что творят полную хрень, и потому не особо стараются. Но реклама — другое дело. У неё была конкретная цель — продать как можно больше барахла. И ещё у неё был заказчик, который вынуждал всех выкладываться, чтоб отбить каждый вложенный цент.
Стук в дверь чуть не спровоцировал у меня остановку сердца. Рука метнулась под подушку, к чудовищному револьверу Нгуту.
— Кто?! — рявкнул я, чувствуя, как сердце тяжело и часто бьётся где-то в районе горла.
— Уборка! — проскрипел старческий голос с непонятным акцентом.
— Я не заказывал!
— Это бесплатно. Раз в две недели мы меняем постельное бельё.
Я покосился на простыни, которые с момента моего заселения успели пожелтеть.
— Э-э, сэр? Так вам надо сменить или нет? Я могу просто оставить бельё здесь или зайти потом.
— Ладно, — я поискал глазами, куда бы спрятать пистолет. Хотел убрать под подушку, но затем понял, что сейчас как раз будут менять наволочку, и закинул оружие под кровать.
Три шага, отпереть замок, открыть.
— Проходите, — сказал я и в ту же секунду мне в нос уткнулся пистолетный ствол. По другую его сторону кровожадно ухмылялся Эрвин с огромным багровым шрамом на лбу. За его спиной дрожала от страха чернокожая горничная.
— Привет, Маки, — поздоровался бывший скаут и взвёл курок. — Пока, Маки.
13
Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.
У меня она тоже пронеслась — и лишь этим можно было объяснить то, что я расслабился, закрыл глаза и приготовился к неизбежному:
— Стреляй.
— Леди, вы можете идти. Но не вздумайте возвращаться, тут сейчас такое начнётся… — горничную не понадобилось просить дважды: она взвизгнула и умчалась прочь, топая и всхлипывая.