— Что предусмотрено? — В голосе отца Ника проскочила тревожная нотка.
— Я подстраховалась! Так что не тяните, пора рассказать сыну, как защищать мою дочь и нашего будущего царя!
— Слушай, — мама явно была очень рассержена, потому что раньше никогда не слышал, чтобы она повышала голос на свою лучшую подругу и собственную безопасницу, — я вообще не считаю нужным учить сына тому, что мы с вами делали по глупости. Обряд на крови детей, пусть и бездомных, но все же детей, это крайняя мера! Сейчас нет никакой большой угрозы для царя и его семьи, зачем тогда Никите марать душу чёрной магией? Это даже не некромантия! Это просто уничтожение собственной стихии!
— Дошиба, ты верно забыла, в чем клялась? Всегда и во всем поддерживать меня и моего мужа, быть союзниками! А сейчас ты хочешь сказать, что мы портим жизнь твоему сыну?
— Аника, ты видимо и сама забыла, что тоже клялась в том же самом!
— Ладно, посмотрим, как вы запоете!
В кабинете громко хлопнула дверь, но я решил не входить, а вернуться и, сделав круг, зайти через общий вход.
Слова Саныча об убийствах детей моими родителями теперь не казались бредом или просто украшением речи. Наверно, он как-то узнал об обрядах.
Теперь я шёл гораздо медленнее. От чего-то оказаться рядом с ними уже не хотелось так сильно. Что они сейчас скажут? И что придумала мать Мирослава? Что вообще творится в этом месте с этими людьми? Они же всю жизнь проводили вместе, бок о бок! Как они могут так друг друга ненавидеть, а зная мать, он мог с уверенностью сказать, что она действительно ненавидит ту, кого все считают ее подругой.
В голосе матери проскальзывали интонации, с которыми она отправляла убийц на казнь…
Я постучал в дверь кабинета и, услышав что-то отдаленно напоминающее "кто?", открыл дверь.
В кабинете родителей ничего не изменилось.
Два огромных удобных стола в разных концах, около каждого стоят по два стула и одному дивану, возле маминого стола огромный, во всю стену, книжный шкаф и небольшой шкаф-сейф с документами, возле папиного стола такой же шкаф-сейф, а на стене большая карта с тысячей разных рабочих пометок и приписок.
Родители сидели в креслах, стоящих в центре кабинета.
— Никитушка! Вы вернулись! Ты здоров?
Мама подбежала ко мне и крепко обняла, я обнял в ответ, все же мне их не хватало. Папа подошёл и обнял нас обоих.
Мы поболтали о БАЦе, о моих оценках в ней, о Мирославе, даже о свадьбе, но вот об обрядах не было сказано ни слова.
А вскоре нас пригласили на обед.
ТАНАТА
— Таната, только ни во что не ввязывайся. Сдайте парней их отцу и возвращайся. Этот может делать что захочет, но ты… Я буду ждать, сколь потребуется, главное обо всем рассказывай, Рокот тебя услышит и передаст мне. Если хоть что-то случится, я приду и заберу тебя!
— Переживаешь? Думаешь, брошу тебя и останусь во дворце?
— Не думаю. Я тебе доверяю. Просто будь осторожная! Мы будем всегда рядом.
Сейчас, сидя на полу в комнате, выделенной нам с Зоином щедрым царем я вспоминала, что прощание вышло скомканным, из-за кучи свидетедей мы оба не сказали главного. А этих слов так не хватало.
— Ты чего на полу? — Зоин вышел из туалета.
Ну да, в комнате были четыре кровати, возле каждой стул и тумба, у противоположной стены стол и стулья, даже два шкафа для одежды и полка под оружие есть. Но я сидела на полу. Почему?
Ощущала себя какой-то лишней в этом интерьере. В коридорах, по которым нас вели, висели огромные картины с пейзажами и портретами. Золотые рамы, золотые подсвечники, белые (не знаю из чего) колонны, огромное количество цветов и растений. Зелёные мягкие ковры, голубые стены с лепниной. Все смотрелось шикарно, дорого и как-то чересчур…
Проходя между всем этим великолепием в своих порванных штанах, грязных ботинках, чувствовала себя свиньёй, случайно забежавшей в бальный зал. А чувствовать себя приниженной я не люблю.
— Я помедитирую, а ты пока меня не трогай, ладно? Зови только в случае опасности.
— Думаешь, я не справлюсь с какой-то опасностью? — В голосе служителя был не то смех, не то обида, не поняла, хотя и не вникала особо.
— Думаю, есть. — Ответила серьёзно. Я ведь правда так считала.