Мы учились правильно держать приборы. Хотя даже в домах высокопоставленных чиновников, детьми которых мы и были, давно уже этим не страдали. Поэтому десять парней мучились с вилками, ложками, тарелками и соусницами, бокалами, стаканами, фужерами. И так по кругу каждый день.
Кому надо подать руку, а кого обходить стороной; с кем можно вступить в разговор, а кого следует игнорировать при любом раскладе. В какое время можно тревожить наследника, а что должны решать сами. Кто в нашем подчинении, а кого должны слушать мы.
После ужина у нас была физическая подготовка.
Растяжки, пробежки, бои.
Нас мучили и учили.
Хотя Саныч вот просто развлекался. Он в открытую издевался над нами и нашими промахами.
Вскоре мы узнали, что именно ДимаСаныч поедет с нами.
И вот это стало самым ужасным нашим испытанием.
Нас выселили из общежития в палатки на стадионе. Там мы спали, ели, ходили в туалет только по двое. Целое лето мы жили как дикари.
А потом начался учебный год и стало только хуже.
Все как белые люди жили в общаге, ходили на занятия. Но не мы! Мы и в дождь и в снег жили в это дурацкой палатке.
Учились драться, защищать друг друга, отрабатывали магию и приемы, учились тактике, языкам, этикету, рунам, целительству, зельям.
Лечили мы теперь друг друга сами. И это стало моим личным кошмаром.
Лечить я не умел никогда, меня всегда лечила Мира. Но после нескольких раз, когда я выполнял именно эту роль в команде, меня побили так, что я стал дополнительно брать уроки целительства.
Постепенно мы сплотились.
Я стал забывать о нашем с Мирой плане.
Но все снова обрушилось на меня за неделю до отъезда.
Нам объявили, что сегодня есть последняя возможность повидаться со всеми перед отъездом, а после этого мы больше не увидим никого лишнего до своего возвращения в академию. Что случится только через год.
Мирослава пришла к полигону, выходить с которого нам теперь было нельзя, поцеловала и передала записку. Записку я сразу спрятал.
Мы отошли от моей команды и сели неподалеку.
— Запомни, у тебя будут только первые два дня для нашего плана. Ты не должен медлить!
Ее тон больше напоминал учительский, чем девушки, влюбленной в своего жениха, и это неимоверно злило.
— Ты хоть сделай вид, что скучать по мне будешь или что переживаешь за меня! Ты ведь жениха провожаешь на год!
— Ой, успокойся! Что за страсти? Я прекрасно проживу без тебя этот год! А вот если ты провалишься, и не станешь за этот год личным боевиком царевича, то обо мне можешь забыть!
Черная пелена упала на глаза, я даже не понял, как схватил ее за шею.
— Ты договоришься! Забыла, что я вправе обрезать тебе волосы с позором? Ты тогда вообще никем больше не будешь!
— О! Нашего мальчика все еще тянет на легких? Ну так это не ко мне! У тебя была подстилка! Что ж ты не уехал за ней?
Тут к нам подошел Кир. Я отбросил эту тварь от себя и повернулся к одногруппнику.
— ты что-то хотел?
— Да. Мира, ты в курсе, куда уехала Маша?