И только в этот момент я поняла всю ширину предстоящей *опы.
Конец карьеры. Либо полная смена внешности, что почти невозможно для нас. Ведь след магии от такой процедуры будет катастрофически большой, а это полное раскрытие нашего инкогнито. А до операций здесь еще не доросли. Но кто-то все равно должен был отправиться на это задание.
— Я поеду.
— Таната. Маша. Ты уверена? Ты понимаешь, чем тебе это грозит?
— Да, я все правильно понимаю и оцениваю. Поэтому просто оставьте мою кандидатуру.
— Ладно, только ты еще можешь отказаться.
— Я учту.
На этом с моей милой персоны слезли и переключились на остальных.
Согласились, помимо меня, Жгут, Дорон и Рокот.
На подготовку у нас осталось две недели. Остальные ребята продолжали ходить на свои операции, а мы учились работать вместе.
С Рокотом я тренировалась все последнее время, успела понять его манеру общения и работы. Мы придумали, как с моей помощью усилить его способности. Для этого мне необходимо, во-первых, создавать себе и нашим мужчинам подушки-наушники, которые смогут защитить от звука Рокота, во-вторых, сделать узконаправленный коридор для звуковой волны. То есть я не позволяю звуку распылиться во все стороны, а делаю его более четким и точечным.
Со Жгутом мы отрабатывали перехват связей и управление нечистью. Лечить я не могла, поэтому мужчина занимался со мной всецело некромантией. Я научилась биться сразу целым отрядом мертвецов, подчинять низшую нечисть и призывать поднятых на большие расстояния, потому что не факт, что там, где нам понадобится помощь, будут лежать закопанные трупики, способные не просто удобрять собой землю, но и драться.
Дорон присутствовал на всех моих тренировках. Так уж получилось, что между собой мужчины уже прекрасно сработались за прошедшие годы, а вот я хоть и работала с ними два года, но конкретно с этими бойцами в деле пересекалась крайне редко.
На операции я ходила в основном с Мариком, Жуком, Киркой и Литаком. Это было продиктовано спецификой дел, на которые меня отправляли. Меня почему-то щадили, и редко заставляли убивать, чаще приходилось кого-то охранять, что-то перевозить, красть или подбрасывать. Хотя за два года я успела убить больше сотни человек. И к убийствам уже относилась совсем иначе.
А еще на моем первом ноже я делала отметки: сколько человек я убила и сколько дел прошла самостоятельно. Это было необязательно, но мне было необходимо знать, сколько я нагрешила, и сколько еще нагрешу.
Нога почти восстановилась, не без помощи Жгута. Он каждую неделю пытался ее подлатать, но ее будто что-то разъедало изнутри. И каждое его плетение держалось пару дней, хотя каждый раз хотя бы один нерв, но восстанавливался. И это радовало. А вот остальные органы мы даже не пытались смотреть, потому что они были уже настолько мертвыми, что не понятно, почему еще не начали гнить.
Пугало ли меня это? Да! Жалела ли я о том, что пошла сюда работать? Нет! Я решила для себя, что именно в этом месте хочу дожить до своих последних дней. А вот когда пойму, что скоро умирать, уеду в свой домик и буду доживать там. Не хочу стать обузой для этих людей.
Мы ни с кем не откровенничали, не болтали по душам, кроме того случая с Дороном, но и с ним мы больше не возвращались к той теме. И все равно эти люди стали моей семье. Было страшно их подвести или не оправдать доверия. Поэтому я тренировалась дни и ночи напролет.
Разбавляли однообразные тренировки последних дней занятия с рисикатами. Когда я первый раз увидела этих животных, чуть с ума не сошла от страха. Я не боялась нечисти и мертвых, а вот этих тварюшек испугалась так, что порадовалась, что больше не хожу в туалет, иначе случился бы конфуз.
Это была лошадь. Мать которой явно согрешила со змеем. Страшная красота. Меня передергивало от одного взгляда на эту… животинку.
Тело лошади было покрыто змеиной чешуей, что делало ее неуязвимой для магии, любое заклинание просто с нее соскальзывало. Задние ноги могли превращаться в змеиный хвост в случае погони, и тогда милашка набирала просто нереальную скорость. Голова лошадиная, но вот глазки и язычок… это нечто. Глазки у скотинки могли меняться по желанию того, кто ею управляет. С обычного лошадиного на тепловое змеиное. Таким образом ночью рисиката вполне спокойно передвигалась без ущерба для себя и своего жокея.
А раздвоенный язык, которым она лизнула меня в знак приветствия, заставил заверещать как обычную трусливую девчонку, за что мне было безумно стыдно.
Вот на такой зверушке я и училась ездить. На мой вопрос, почему я не могу полететь, Акацит ответил, что это глупо, тратить силу просто так. Я была не согласна! Я боялась рисикатов, мне было жутко их трогать, не говоря уже о том, чтобы просто на них залезть. К ним приделывались специальные седла, которые не соскальзывали с чешуи, но они были не самыми удобными, оттого я переживала еще больше.
Нервозность, страх тварей, переживания за жизни всех моих мужчин доводила до истерики, которую не было никакой возможности выплеснуть. Слезные железы окончательно высохли полтора года назад. Спать я тоже не могла. А свободные крики в поле не сильно помогали.
В таком взвинченном состоянии мы и отправлялись за царевичем.
Партнеры не рассказывали, куда мы едем, но все время очень странно переглядывались и хмурились на все мои расспросы.
Это бесило еще больше.
В таком эмоционально подвешенном состоянии мы и прибыли за наследничком. И вот тут я поняла, что одно лишнее слово или движение, и наследника больше у царства не будет.
БАЦ
НИКИТА