Но появляться часто в доме я не могла, жить приходилось вместе со всеми в бараке. Это делалось для того, чтобы вся группа оставалась в безопасности.
Два года назад Акацит и Дорон вернулись с какого-то дела сами не свои. С тех пор они оба часто проводили кучу времени в кабинете Циклопа. Что-то составляли, считали и вычисляли. Продумывали и хмурились еще больше. Они не делились своими проблемами ни с кем.
Однажды я застала Дорона на берегу реки, протекавшей почти сразу за нашим домом.
— Извини, я не хотела тебе помешать, я пойду.
Я собралась уже уйти, как мужчина поймал мою руку, молча прося остаться. Мне не оставалось ничего иного, как сесть рядом с потомственным убийцей.
Неожиданно мужчина заговорил.
— Я впервые увидел убийство в исполнении брата. Он убил своего друга за то, что тот ударил нашу сестру. Он хотел ее руки, хотя я уверен, что он хотел совсем не руки нашей сестренки, но та умела отбиваться от поклонников, а тут не смогла. Маджей ударил мою младшую сестру кулаком, та упала и закашлялась кровью. Мы с братом возвращались с тренировки. Роус уже тогда начал тренировать меня, мне было четырнадцать, а ей двенадцать. Ни о каких свадьбах она тогда еще не думала, а Маджей… просто конченный урод. Роус избил его и зарезал. Я помогал ему избавиться от тела.
Тогда я впервые плакал. Мне было так страшно, но я не хотел, чтобы Роуса наказали, поэтому разделывал тело и сжигал его по частям. Магией пользоваться мы не могли — это привлекло бы боевиков. Наш отец уже сидел в тюрьме, а на счету матери были тысячи жертв. Она была великой убийцей. Самой умной и умелой на моей памяти, но она частенько забывала о том, что у нее есть дети. Что о нас надо заботиться.
Мы заботились о себе сами.
Тогда я понял, что тоже стану убийцей. Решил, что должен защитить сестру. Роус уже тогда часто уезжал и оставлял нас с сестрой вдвоем, а врагов становилось только больше.
Через два года сестра стала настоящей красавицей, но все такой же неприступной. Из-за этого мужчины злились и искали отмщения. Однажды ночью на нас напали. Мы остались с Арикой дома вдвоем. Мать тогда попалась и сидела в тюрьме, Роус уехал на очередное дело.
Арика испугалась грозы и пришла ночевать в мою комнату, это и дало нам в итоге шанс на жизнь. Но мы не сумели им воспользоваться. Идиот. Какой же я был идиот. Думал, круче всех, сильней. Смогу спасти сестру…
Дорон замолчал, но даже в этом рассказе лицо его ни разу не поменялось, только интонации выдавали то волнение и ненависть, которые он переживал снова, я не понимала, зачем ему это. Я не просила рассказывать, вообще старалась обходить этого бойца стороной. Он мне нравился, очень, но я помнила еще реакцию местных людей на свою стрижку. Конечно, волосы уже отросли почти до поясницы, но я все еще укладывала их так, чтобы они доставали только до плеч. На делах я всегда их прятала под шапки и платки, а мужчины вынуждены были каждый день наблюдать меня в образе легкой. Они не задавали вопросов, хотя иногда шептались обо ме за спиной, я видела по глазам и чуть сведенным бровям. Меня это устраивало… Тем временем Дорон продолжил свой рассказ.
— Ее износиловали. На моих глазах. Она кричала и вырывалась. А я не мог ничего сделать. В ту ночь я научился молча терпеть боль. От того, издам ли я хоть один звук, зависело то, сколько боли испытает моя сестренка. Нас мучали на глазах друг у друга почти четыре дня. Нам не давали спать, пить, есть. Не пускали в туалет. Это был самый ужасный момент для моей сестры… Сходить в туалет при чужих людях. А потом было все равно.
На четвертый день наши мучители решили оставить нас одних. Арика умоляла ее убить. Ее искалечили настолько сильно, что даже магия уже не спасла бы мою сестренку.
Роус опоздал всего на один день. Я убил сестру одним ударом. Мне не хотелось делать ей еще больней. Поэтому я не стал мучить ее удушениями или утоплением. Просто зарезал ее и спрятал. Тогда я умер вместе с ней. Но у меня оставалось одно дело. Я должен был убить тех, кто «убил жизнь» моей сестры. Кто лишил ее выбора. И я сделал это. Убил каждого. Своими руками. Даже без магии я заставил их мучиться и умолять о пощаде. Только и сам я изменился слишком сильно.
Я не простил брата. Не смог простить родителей. Из-за них всех мы остались с Арикой одни. Это их враги и прихлебатели хотели нашей смерти. Из-за них я убил свою сестру. И себя я тоже не смог простить…
Дорон замолчал, а я сидела и пыталась переварить то, что услышала. Мне не хотелось пропускать его историю через себя, потому что я не имела отношения к этому событию, к этому человеку, у меня были свои тайны, проблемы, в которые посвящать я никого не собиралась, но не получалось встать и просто уйти. Я продолжала сидеть рядом с мужчиной.
Мы просидели несколько часов, но ни он, ни я больше не проронили ни звука. Только уходя обратно, мужчина вдруг притянул меня к себе и сказал:
— Ты другая. Таната. Ты не смерть. Ты — жизнь. Настоящий свет в нашем царстве тьмы и смерти. Ты нужна нам, мне нужна. Просто будь рядом, я никогда тебя не обижу и никому не позволю причинить тебе боль.
Он обнял меня, а я ждала поцелуя. Но его не последовало. Наверно, мужчина был прав, но я не хотела показать ему, что жду чего-то большего. Поэтому я просто обняла его в ответ и ушла в барак.
И вот спустя два года моей работы мы все сидели за шикарным столом, все веселились и впервые на моей памяти просто отдыхали и непринужденно о чем-то говорили.
Только Акацит и Максимилиан сидели и, отгородившись ото всех магией, что-то обсуждали.
Наконец они сняли защиту и попросили всех послушать их.
— Вам известно, что недавно царь объявил о том, что через месяц будет коронация царевича. Увы, никто не знает, как он выглядит и вообще, кто он. Но нам выпала честь, познакомиться с ним первыми. — в голосе лидера все услышали издевку.
— Мы будем сопровождать его будущее величество из места, где он учился, ко двору. Не стану скрывать, многие захотят лишить нас сей важной «посылки», но мы должны сохранить ему жизнь. Я адекватно оцениваю все риски, если кто-то решит отказаться — я не стану вас винить.
Он замолчал, а я не очень поняла, почему мы должны отказаться? Мы что, жизнью никогда не рисковали? Дали задание — умри, но сначала сделай. А тут… что это вообще?
Но все сидели задумавшись. О чем они думают? Чего боятся?
Видимо мои вопросы прямо-таки светились на моем лбу, потому что Акацит ответил:
— Нас узнают в лицо. После этого им ничего не будет мешать объявить на нас охоту. А это может стать нашим концом.