— Неделя прошла! Больше недели! Поэтому так, да?
Николай покачал головой.
— И это тоже, конечно. Но есть еще одна причина. Знаете, Андрей Тимофеевич, нам с вами надо много о чем поговорить. Если вы, конечно, по-прежнему хотите выиграть эту игру.
Боярин замер в замешательстве, взгляд его метался между алтарем, Николаем и револьвером. Но уже через мгновенье он шумно выдохнул и опустил шпагу.
— Хорошо, Николай…Викторович — с небольшой запинкой ответил Андрей Тимофеевич — Поговорим.
Николай взглядом указал на замершую Нину. Боярин убрал шпагу в ножны, щелкнул пальцами, развернулся и, ссутулившись, пошел к выходу.
Роман зашевелился и открыл глаза.
— Здравствуйте, матушка — пробормотал он неожиданно застенчивым голосом.
— Ромка! — ахнула Нина. — Живой!
Глаза ее закатились и она рухнула прямо на руки Николаю.
— Ну что ж ты так! — укоризненно покачал головой Николай — Нежнее надо. Она все-таки барышня. Хоть иногда и кажется паровым локомотивом в юбке.
* * *
— Этого-то я и боялся — сокрушенно вздохнул Андрей Тимофеевич, глядя в окно.
Николай поставил на стол чашку с чаем и проследил за взглядом боярина. Там, на крыльце, под лучами заходящего солнца сидели и болтали двое. Семнадцатилетняя мать и двадцатипятилетний сын. Оба на деле старше, чем выглядят. Полностью прожившие свою жизнь. Не такие, какими запомнили друг друга.
Им было о чем поговорить.
— Какое у них будущее? — произнес в пустоту Николай.
Андрей Тимофеевич отхлебнул из своей чашки и сказал:
— Понимаешь ли, любезный Николай Викторович. Герои, как их называет голос, будут участвовать в игре только если у них нет никаких других целей. Тогда они отдадутся игре со всей страстью, со всей своей силой. И тогда будет шанс победить. А если у них появляются женщины? Тогда они перестанут думать об игре и начанут думать о женщине. Потом им будет нужен свой дом. Потом дети. А затем и вовсе тонут в своих делах, забыв дела государственные. А люди они все как один непростые, от каждого остался густой след поступков в том мире. И что тогда? Как их заставить? Как выиграть игру, если все фигуры в партии разбежались по хатам?
— Поэтому вы блокировали фигурам память и подрезали чувства, верно? — утвердительно произнес Николай. — Вы каждую неделю обновляли контур контроля, следили, чтобы не возникало страстей между мужчиной и женщиной, чтобы сильные эмоции не перебили контур. Так?
Андрей Тимофеевич развел руками.
— Ну а как иначе-то? Я не царь и не господь Бог. Один все кристаллы не соберу. Картонки в туман войти не могут, для этого нужны одушевленные. А подчиняться мне вот так запросто вы не обязаны. Что остается? Заплатить денег? Да кому они здесь нужны!
Николай участливо кивнул.
— Ваш интерес понятен, Андрей Тимофеевич. Когда фигур десять или даже сто — такой метод сработает. А когда счет пойдет на тысячи? А он пойдет, уж будьте уверены. Вон, у владетеля южан — шаха — уже более двух сотен одушевленных героев. Скоро будет больше. Как тогда? Хватит ли вам времени чтобы каждому обновлять договор каждую неделю? Или даже каждый месяц? Да хоть бы каждый год?
— Я думал об этом. И пришел к выводу, что большую территорию я удержать никак не смогу. Потому лучше меньше, зато качественно.
— Поэтому вы не стали захватывать, а просто разрушили алтарь Ледяного Владетеля.
Боярин кивнул.
— Именно так, дорогой мой. Удерживать нет сил. А увеличивать штат охотников нет возможности. Сам же рассказывал, что творят между собой охотники южан, когда остаются без внимания владетеля. Да и мой хромой пленный тоже немало подобного поведал. Безвыходная ситуация получается.
Николай указал рукой в сторону шпиля на надвратной башне:
— Зачем тогда флаги? Как это у вас в голове складывается — заявить свои владения как маленький компактный анклав, но при этом повесить флаги империи с самой большой в мире сухопутной территорией?
— Чтобы пробудить в вас интерес, Николай Викторович — пожал плечами боярин — патриотизм. Говорят, это может сработать.