— Так или иначе мне надо узнать возможно ли это в принципе и если да — то как оно делается. А уж безопасность эксперимента обеспечим, будь уверен. Михайлу кликну, к примеру.
— А я?
— Если задуманный эксперимент удастся — то для тебя назавтра другая задача будет.
Николай кивнул, соглашаясь.
Пахом зябко поежился и отошел подальше от сидящих на земле пленных. Николай же свежим взглядом осмотрел южан, силясь найти в одежде какие-нибудь радикальные отличия от известных ему туркмен, текинцев и каджар. А потом спросил у боярина:
— А как вы думаете, у них там все — былинные герои? Или простые люди тоже есть?
— Простых людей и у нас нет, знаешь ли, — пожал плечами Андрей Тимофеевич, — Правила такие. Ни я, ни какой-либо другой владетель не боги. Мы не можем взять и по своему разумению душу воплотить в тело. Мы можем только призвать кого-то. А души призываются алтарем таким образом. Владетель обращается к эгрегору — не спрашивай меня что это, так сразу и не объясню. И там, в этом самом эгрегоре, ищет уже человека по людским обращениям. Как бы так попроще сказать… Если, к примеру, человека не вспоминает никто, не рассказывает про него историй — то и душу его найти никак не получится. Никаких путеводных ниточек к ней нету. А когда хоть кто-то в памяти своей обратится к душе когда-либо живущего — считай, тем самым ниточку вплетает в этот эгрегор. И чем больше про человека говорят всякого — тем толще путеводная ниточка к его душе. А уж ежели про человека напишут…ну не книгу, положим, а хотя бы письмо какое — то вот уже тебе путеводная нить, по которой ты в Великом Ничто человеческую душу найти сможешь, и по этой же самой ниточке его вытащить. Как-то вот так, братец.
Пахом встрепенулся:
— Так это что же получается, Андрей Тимофеевич? Выходит, помнят меня там?
Боярин кивнул, соглашаясь.
— Помнят, Пашенька. И дети, и внуки. И молятся за тебя в день поминовения. Да и сослуживцы твои нет-нет, да и расскажут про тебя истории. Уже сколько времени прошло, в полку, считай, никого не осталось из тех кто с тобой войну прошел, а истории про тебя рассказывают. И не только про тебя, а вообще про всех вас. Каждый ведь хоть чем-то, да отметился. Про каждого были какие-то предания. Истории рассказывали, потомкам своим помнить завещали. Так вот вы и оказались вплетены в память народную, причем совсем не маленькой ниточкой, знаете ли. А вот те, кого не запомнили, про кого не рассказывали преданий да историй, кому не писали писем — у тех судьба совсем незавидная. Такие в этой игре за монстров играют. Я вот, к примеру, именно так с Ледяным Владетелем знакомство свел в былое время — по лицу боярина промелькнула тень.
А Пахом вдруг растроганно заулыбался и, будто застеснявшись своей улыбки, стащил с головы шапку, сделал вид будто ее чистит. Тихо пробормотав про себя:
— Помнят, ишь ты!
— Чудно как-то, — пожал плечами Николай — А почему бы не призвать сразу какого-нибудь Геракла или вообще, скажем, Перуна? Вы пробовали?
— А как же! Первым делом!
— И что?
— И ничего! Пока я чухался, всех мифических героев уже разобрали! — рассмеялся боярин.
— Вот жеж! Илья Муромец нам, знаете ли, страсть как пригодился бы!
— Муромец? Это чтобы махнул правой рукой — улица, махнул левой — переулочек?
— Он самый! — кивнул Николай с улыбкой.
Андрей Тимофеевич поправил треуголку, пригладил волосы и бросил взгляд на багровый диск заходящего солнца.
— А если серьезно — что-то меня отводило от совсем уж знаменитых героев. Уж очень они прожорливые. Помнишь, какую мощь себе Ледяной Владетель создал? Прямо как мифический йотун! А кристаллов прокормить эту мощь у него не хватило. И знаешь, что мне подумалось там, в той башне? А что если все эти былинные богатыри и всякий там Зевс, Перун, Геракл, Ярило, Один, Вотан, Осирис, Ра и прочие, о ком в сказках для детей пишут — они тоже когда-то были игроками? В те времена, когда подобным образом творили ваш мир, игроки точно так же сошли на полигон. Собирали камни, разбрасывали… А их деяния наложили какой-то отпечаток на эгрегор — сиречь, память народную. Так вот все и получилось. Какой-нибудь игрок с помощью алтаря научился молнии метать — а после завершения игры его образ в памяти людей отложился как Зевс-громовержец. Скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, гусли-самогуды, или вот этот давешний ковер-самолет — все оттуда же. Да и сказочные молодильные яблоки — не наши ли кристаллы будут, а?
— И куда же потом все это делось? Почему в сказках скатерть-самобранка есть, а в жизни я такого не встречал? — удивился Пахом
— Ну с этим как раз все просто- улыбнулся боярин — Игроки начали создавать фундаментальные законы бытия. Чтобы не тратить кристаллы на яства со скатерти-самобранки — давайте придумаем чтобы зерна можно было выращивать и хлеб собирать. Корову чтобы не заново создавать каждый раз, а чтобы они сами плодились и размножались. Или вот какой-нибудь Зевс, понимаешь ли, молнии мечет, а ему в ответ создается электричество и законы, по которым это самое электричество живет. И все, нельзя уже молнии из рук пускать. Будь любезен, братец, прибор создай. Зато кристаллов тратить не надо, ибо электричество более не волшебство с алтаря, а закон природы. А потом кто-нибудь придумает, чтобы ветер мог лопасти мельницы крутить да закон про это пропишет. И вот нате вам пожалуйста: мельница работает, ветер лопасти крутит, красота! Только вот ведь незадача — по этим же самым законам теперь нельзя по небу на колеснице раскатывать. Так вот, шаг за шагом, на смену чудесам приходит прагматика. А потом однажды наступил момент, когда игроки смогли обходиться и вовсе без кристаллов. И тогда все — игра окончена, мир сотворен, может жить самостоятельно.
Николай задумался.
— Так получается, что нам и воевать совсем необязательно? Можно же объединиться со всеми и вместе мир сотворить. Почему нет-то?
Боярин пожал плечами.
— А вот не получается. Противоречим мы друг другу. И эгрегоры у нас разные, и мир, каким он должен быть — тоже по-разному видим. И законы бытия, нами созданные — они ж могут и в конфликт вступить. И тогда в мире останется лишь те законы, чей алтарь остался целым. А остальные отправляются коротать вечность в Великом Ничто.
— Вот, значит, как! — Николай задумчиво почесал подбородок с небольшой колючей щетиной — Только я все равно не понял. Бессмертные-то тут при чем?
— Ну как это — при чем? — воскликнул боярин — Так же проще, Коленька! Чем каждую душу человеческую выискивать в паутине слов и пересудов — можно же взять какой-нибудь легендарный полк да прямо по списку этот самый полк полным составом воплотить. И вся недолга. А вы почему так не стали делать? Взяли бы, к примеру, потешные полки Петра Великого, Семеновский да Преображенский. Там ведь что ни человек — то герой! И было бы вам войско, укомплектованное по всем правилам, со всеми штатами и обозом, да с людьми толковыми!