Выяснилось, что очень скоро нужно будет отвозить живой товар на один из «тройников», где его примут внешники, а потом сопроводить другую колонну из научников почти к самому пеклу, где низшим заражённым считается топтун.
И меня к этому веселью должна будет натаскать бригада Босяка. Мол, кто притащил, тот пускай и тренирует. Зла я от него не видел, за исключением удара АКМом по голове и общим желанием отправить меня на разборку. Но в этом весёлом мире каждый выживает, как может, а я привыкаю просыпаться один, под холодными лучами местного светила.
Разлепил глаза. Всё же, в медблоке лежалось комфортнее, чем на деревянных нарах с руками вместо подушки. Сел, похрустел косточками, за ночь обстановка не изменилась. Всё такая же бедная камера с «парашей» в углу, парой нар напротив моих и столом с несколькими табуретками.
Встал, начал разминку, ожидая прихода Босяка. Дверь не запирал, незачем и нечем, а вот меня заперли. «Для твоей безопасности, слышал я про конфликт с Коновалом, покойничек», — сказал вчера вечером Гвоздь и ушёл. Авторитет Знахаря оставался неколебимой монолитной статуей, рядом с которой я просто не смотрелся, словно и нет меня.
Тяжёлая стальная дверь противно скрипнула, извещая о приходе посетителя. Обернулся в сторону двери. Босяк стоял в проходе, засунув руки в карманы обычной олимпийки. Повернулся всем корпусом, расставив ноги на ширине плеч, и широкими шагами подошёл к двери.
— Здорово, без пяти минут жмур. Разминаешься? Полезно на первых порах, но скоро станет не нужно, если доживёшь — поймёшь, о чём я, — сказал Босяк и протянул руку для рукопожатия.
Ответил. В руке что-то хрустнуло.
— Хм, а силы ударить Коновала хватило, — протянул он, отпуская руку. — Ладно, базару нет, это — ваши с ним тёрки. У меня просьба от Жала, он просил тебя «поднатаскать и окрестить наконец. А то „мясо“ и „живой трупак“ как-то не очень подходят новому братану», — почти цитата. Но ты уважения не заслужил, потому пока чуть выше этого самого мяса на разборке.
— И в чём будут заключаться эти «натаскивания»? — вопросительно изогнул бровь.
— Да во всём, начиная от физухи и заканчивая стрельбой по движущимся целям в боевых условиях. Короче, на рейд с нами пойдёшь, а там не добрые дяди соберутся.
— Буду знать, — уважительно сказал я и пошёл следом.
Первой точкой маршрута стала оружейная комната, где мой наряд «охотник и рыболов» сменился на «мамкин боевик». Под камуфляжной курткой скрывался бронежилет второго класса защиты — дрянь, которая иногда и перед пистолетной пулей пасует, зато не стесняет движений. К поясу пришиты лотки для дроби или пуль, есть крепежи для страховочных тросов и карабинов. Разгрузку Босяк выдал самую нищенскую, куда засунь магазин — она сразу порвётся. Но, чем богаты — тем и рады, как говорится.
— Всё. Закрепил, — отчитался, протягивая последний крепёжный ремешок через бедро.
— Попрыгай, — кивнул Босяк и стал выжидающе смотреть.
А я что? Меня просят — делаю, когда дело не касается смертельного риска. Попрыгал. Только топот сапог раздался в пустой оружейной.
—Точно в армейке не был? — отрицательно мотнул головой. — Ладно, хер с тобой! Пошли, приступим к занятиям.
Босяк вывел меня на задний двор. Там муры оборудовали тир и полноценный боксёрский ринг, причём так, чтобы ринг попадал на линию огня двух последних позиций с правой стороны. На момент нашего прихода на ринге месились, а по-другому это назвать было невозможно, двое бойцов. Один из них оказался уже знакомым мне Гномом, а второй не поддавался опознанию. Причём во время поединка несколько бойцов упражнялись в стрельбе за упомянутыми стойками.
— Странные тренировки, — пробормотал себе под нос, но он услышал.
— Хочешь выжить в Стиксе — учись смотреть на все триста шестьдесят градусов. Вот они и учатся, заодно помогают стрелкам развить туннельное зрение и способность выбора приоритетной цели. Ну, если что, каждая пуля, которая тебя не убила, сделала тебя сильнее. Здесь всякая философия имеет прикладной смысл, а порой и до психоделики доходит. Впрочем, об этом пока рано, всё равно без примеров не поймёшь.
Босяк зашёл за противоположный угол и вышел оттуда через минуту со странной трубой, одновременно напоминающей гаечный ключ на сорок восемь, фомку, лом и гвоздодёр в одном. Размахнулся, кинул один мне, и ушёл обратно.
Активировал способность и, только благодаря ей, поймал эту хреновину. При более подробном рассмотрении выяснилось, что часть от ключа на сорок восемь — это заострённый и выгнутый край, предположительно для косого удара с замаха. Край от гвоздодёра — спил для грубого взлома помещений и вскрытия разных «половых щелей», как выражался мой институтский друг.
Попробовал перекинуть из руки в руку. Массивная хреновина, даже не уверен, смогу ли замахнуться по-человечески. Попробовал. И чуть не упал спиной назад, то ли замах вышел слишком широким, то ли я такой доходяга. Попробовал второй раз, на замахе активировав способность. Вышло только хуже. Меня ударило спиной об стену, а дикая смесь бульдога с носорогом от оружейного мира придавила ногу.
В таком положении, держа грозное оружие рукопашного боя, меня застал Босяк, поскрёб лысый затылок, хмыкнул, мол, иного он и не ожидал, и помог подняться.
Выбив пыль из носа, он начал:
— Это — «клевец народный, прихуяренный» к обычным клевцам, чеканам и прочим отношения не имеет. Зачастую используется для устранения слабых заражённых типа бегуна или пустыша, в рукопашной схватке бесполезен, так как у иммунных всё решает скорость. Можно использовать в качестве универсального инструмента, но главное: никогда его не выкидывай. По нему фраера и блатные своих узнают в нашем регионе. Хер знает, почему так. Народная практика показала, что лучше использовать обычные топоры и чеканы, но в качестве опознавательного знака только это.
— А чеканы тут выдают?
— Выдают. Когда понимают, что с нашим образцом научился обращаться. Поэтому отрабатывай удары, пока не свалишься, потом на ноги поставим и практиковать стрельбу, сразу с правых позиций, — порыв праведного возмущения он подавил одной фразой. — Такая нагрузка задаст планку вхождения и выживаемости. На первом же рейде, когда ты вместо того, чтобы обосраться от страха с трясущимися руками будешь вжиматься в дно грузовика, будешь готов порвать матёрого бегуна голыми руками — ты мне спасибо скажешь.
С этих слов начался ад в аду или ад в квадрате, кому как удобнее. Мне же просто похер. Абсолютно на всё похер. После первого дня таких тренировок наутро я был не в силах даже встать с кровати, со всей регенерацией, с моим практическим запихиванием еды через силу, когда больше уже не лезло, а надо.
Свалился с нар изломленной куклой и молил только быстрой смерти. Но вместо смерти пришёл Босяк и «обрадовал» меня:
— Вставай! У нас на сегодня стрельбы, кросс, рукопашный бой и подготовка снаряжения к рейду.