— Ну чо, пошли к начальству на поклон, берсерк комнатный? — продолжал издеваться знахарь. Молча кивнул ему.
Иного пути, кроме как через начальственные кабинеты, нет. Идти на казнь с гордо поднятой головой и не чувствовать вины за смерть двоих муров из охраны? Это я могу, да. А ещё могу здороваться со всеми по пути и выглядеть в своих порядком износившихся вещах максимально эффектно. Готов поклясться в том что если бы в стабе были девушки — они были бы мои. Причём все и сразу.
«Так, опять меня куда-то не туда несёт. Вот что значит повышенный уровень тестостерона в крови», — подумал об этом и потрогал бороду. Неопрятная, всколоченная, с волосами-сосульками и каплями крови, несмотря на душ. «Да в моей бороде можно спрятать килограмм веса, никто не догадается!». Ужаснулся собственному виду, а потом рассмеялся. «Кто здесь на это обращает внимание? Здесь люди каждый день тысячами, если не миллионами, гибнут. Расслабься, Алеша, твоя внешность тут заботит только тебя», — успокоился. Как раз подошли к кабинету.
Коновал открыл дверь, изящно пропустил вперёд себя, а потом так же изящно вколол мне под лопатку успокоительное вкупе со снотворной смесью. Очень действенное успокоительное, ибо вырубать начало сразу.
Знахарь с Босяком подхватили полубессознательного меня и усадили в кресло. Допрос обещал быть весёлым.
— Значит так, Алеша, друг наш буйный, — начал Босяк. — Та химия, которую тебе вколол Коновал, развяжет язык куда лучше самых продвинутых инструментов для пыток, поэтому даже не пытайся увиливать — не выйдет и по итогу будет хуже.
— Понял, — ответил неожиданно чётко без промедления.
— Средство уже действует, а потому вопрос первый. Ты знал о том, что произойдёт, если выпьешь?
— Догадывался, но не ожидал, — слова будто сами ложились. — Вернее сказать, даже и думать забыл об этой своей особенности.
— И много у тебя того, о чём ты «думать забыл»?
— Не сказал бы. Если не учитывать этот факт — все козыри вам известны. Да теперь если и учитывать — всё известно.
— Хорошо. Очень хорошо. Никто не любит, когда ему преподносят такие вот сюрпризы. Сказал бы о том, что пить нельзя, а курить — за милую душу. И разговоров бы не было.
— Так, — рубанул воздух Седой. — Это, конечно, нехорошо, что ты парней покромсал и бармена чуть не убил. Встало стабу в копеечку. Но мы хотя бы увидели твои боевые навыки, не сдерживаемые разумом. Скажу так: зверь в тебе ровня нашим, даром пользуется так, как будто с ним родился. Впору хоть взять, да и перекрестить тебя лично. Уж очень твоему зверю не нравится имя Алеша.
В кабинете повисло задумчивое молчание, а мне казалось, будто сам воздух издавал задумчивые «хм...».
— Впрочем нет. Недостаточно времени прошло. Улей не любит спешку. Вот и Институтские, заметив массовые перезагрузки кластеров, отложили рейд в «Пекло».
— Это последнее, о чём в данный момент стоит думать. Мы сами себя уничтожаем, где новых парней набирать, на каких кластерах? — задал интересующий вопрос, который неожиданно оказался в тему.
— Этим занимаются другие люди, не твоего ума задача, — ответил Седой. — Те двое, кстати, были как раз из новой партии. Быки обыкновенные, но своё дело знали неплохо, как выяснилось на практике — недостаточно. Ну да ладно, человеческий ресурс — один из самых доступных на самом деле. С тобой решили. Коновал, сколько в крови продержится твоя дрянь?
— Точно не знаю, но часов пять его лучше не трогать, — в раздумьях ответил знахарь.
— Хм, часов пять. Пойдёт, — решил Седой. — Как оклемаешься — зайди, есть для тебя первое серьёзное задание.
Кивнул, насколько это позволяло положение полулёжа в кресле и отрубился...
Глава 12
Очнулся на кушетке в кабинете Коновала. Тот уже привычно колдовал над моим телом: водил руками в районе груди, от чего спирало дыхание и жутко хотелось кашлянуть. Но почему-то не мог, как ни старался. Вообще не мог пошевелиться. Оставалось только шевелить глазами и изучать измученного знахаря.
Бывший хирург, казалось, решил вспомнить свою специальность и уже намечал на теле места для будущих надрезов. Выглядел он при этом крайне уставшим. Мешки под глазами, слипшиеся от пота волосы и вздувшаяся на лбу венка, вместе с малой струйкой крови, что стекала по подбородку, говорили: «он делает очень тяжкую работу парень, лучше не сопротивляйся и не отвлекай». Конечно, я не слышал слов, но всё понял.
Опытному врачу и почти что Легендарному Знахарю не составило труда определить то, что пациент пришёл в себя. Однако он не остановился, чтобы объяснить, что происходит. Наоборот. Начертил ещё два будущих надреза, которые перекрещивались между собой в опасной близости от моего сердца.
Капелька пота упала на кушетку, вместе с куда как более внушительной каплей крови с подбородка. Коновал выдохнул, закрыл маркер, убрал его лёгким движением за ухо, сказав при этом:
— Если очнулся, пересядь с кушетки на стол. Тащить твою тушу сюда было тяжеловато для такого старика, как я.
— А, ага, — задумчиво протянул, сел на кушетке и осмотрелся.
В этот раз кабинет знахаря представлял собой совершенно стерильную операционную с кушеткой в углу и операционным столом посередине. Стол освещают несколько мощных ламп, на фоне которых свет от потолочной лампы просто рассеивается. Рядом с ним стоит передвижной столик с инструментами. Из всего инструментария взгляд приковывает окровавленный скальпель.
Не понимая, что происходит, и полностью доверившись знахарю, с трудом встал. Пошатываясь, кое-как сделал два шага, чтобы упасть на операционный стол лицом вперёд. Выставил руки перед собой. Помогло слабо. Руки тряслись, в ногах тоже силы не ощущал. Перед глазами всё поплыло.
Огромного труда стоило подтянуть своё тело на стол и просто лечь. Когда улёгся, воздух из лёгких будто выкачали, глаза сами собой закрылись. Последнее, что услышал перед тем, как отрубиться повторно: