Конунгу пришлось пройти замок насквозь, буквально прорубаясь сквозь вражескую толпу, к этому моменту северные ворота были разрушены, и лишь у самых этих ворот Онн увидел Квентина. Тот стоял в черном одеянии, его голову венчала корона британских королей. Онн приблизился. Время остановилось. Два предводителя молча поклонились друг другу. А после вдвоем прошли они наружу, на огромный пустырь, и никто не препятствовал обоим воинам, напротив, казалось, битва затихла: всем хотелось увидеть поединок заклятых врагов.
Они встали друг напротив друга, и начали медленно сходиться. Онн поднял меч.
— Вот и пришел твой час, Квентин, — мрачно заметил конунг, обходя вокруг. — Я долго ждал этого дня. Слышал, ты сильный противник… жаль, что не достойный король!
— Еще неизвестно, чей час пробил, — спокойно откликнулся Квентин. — Но в чем ты прав, так в том, что один из нас будет принят сегодня в палатах павших!
С этими словами Квентин тоже поднял меч, и медленно они двинулись по кругу, неотрывно глядя друг другу в глаза, стараясь уловить малейший шаг, малейшее движение противника. А после как молнии замелькали мечи, и Онну пришлось ускориться, чего не случалось с ним в битве уже давно, руки напряглись, сдерживая град ударов, а на губах мелькнула улыбка — да, его не обманули, еще никогда не встречался ему в бою воин, подобный этому! Что ж, тем лучше отправить его быстрее на пир богов! Пусть там ищет себе равного!
Один раз Квентину даже удалось ударить врага мечом, удар плашмя пришелся по голове, шлем смягчил его могучую силу, но конунг рухнул на землю, а в глазах потемнело. Квентин Британский стремительно приблизился, занес клинок для решающего удара. Олаф, следивший за сражением, испуганно вскрикнул, но конунг уже пришел в себя, проворно откатился в сторону и вскочил на ноги. Перед глазами все еще мелькали звездочки, в ушах стоял гул, словно били в набат. А Квентин, казалось, не знал усталости!
— Давай же, — усмехнулся британский король. — Ты пришел к моим стенам и осмелился угрожать. Ты грозился завоевать мои земли! Но я убил твою жену, предательницу, которая оставила родные края и ушла с чужеземцами, вместо того, чтобы просить у меня защиты! Теперь убью тебя, потом — твоего брата. Все, что было твое — станет моим. О тебе забудут. Род твой исчезнет. Изменники открыли тебе путь к моему замку, ты думал, что крепость покорится! Но ты ошибался, северный король! Из Британии уйдешь ни с чем. Уйдешь за своей женой, не оставив потомства.
Онн глубоко вздохнул, стараясь не слышать его слов, не поддаваться ярости и медленно двинулся в атаку, чувствуя, что сил остается мало. Слишком мало! Но он должен выполнить свой долг! И снова зазвенели мечи, удар сыпался за ударом, и как сказать, устали ли противники сражаться, если многочисленные зрители даже устали смотреть?
И долго рассказывали потом викинги, и пели скальды, и жили легенды о сражении великих воинов, которое длилось от рассвета и до самого заката, пока, наконец, меч конунга не задел, по счастливой случайности, правое плечо своего противника. Не удержав равновесие Квентин Британский упал на колени и хотел тут же подняться, ведь рана была совсем легкой, просто царапиной, но не успел: лишь на миг его взгляд встретился с ледяным взглядом конунга, лишь на миг полыхнул в глазах того зеленый огонь. А после мелькнувший, словно вспышка молнии, тяжелый двуручный меч, который под силу было поднять разве что великанам, просвистел в воздухе, и голова короля британского слетела с плеч.
Несколько мгновений Онн, стараясь перевести дух, смотрел на труп своего врага, а затем едва переставляя ноги от усталости, пошел туда, где ждал Олаф. Конунг опирался на клинок, чтобы не упасть.
— Британский король мертв. Я принесу Хэзер его голову, как обещал. Заберите ее, — приказал Онн. Олаф кивнул, а потом крепко прижал брата к себе. Принц верил в его победу, но поединок затянулся, что если бы они бы все-таки потеряли своего конунга! Как им жить без него!
Онн чувствовал, как усталость свинцом заливает тело, но даже не знал, сколько еще испытаний норны пошлют ему прежде, чем наступит следующий день. Замок полыхал, дым поднимался к небесам и достигал пределов Асгарда. Сражение подходило к концу, в воздухе свистели быстрые крылья валькирий, а викинги принялись искать раненых и собирать тела павших воинов, чтобы устроить погребальный костер.
У одного из мертвых тел мужчины застыли в молчании, не зная, что делать дальше, кого звать и кому сказать о случившемся. В итоге позвали старого Хлодвига-ярла, который также долго-долго молчал, собираясь духом, а потом, покачав головой, прошептал слова молитвы и отправился разыскивать конунга.
— Что там? — Онн обернулся к старику. — Не подождет что ли? Я еле на ногах стою… Передохнуть бы!
Начал было конунг, но умолк, увидев то беспредельное отчаяние, что застыло в глазах Хлодвига-ярла. И он без слов пошел следом за стариком, туда, через реку, где хоронили павших. Хлодвиг шел молча, ничего не объясняя, но и так было ясно, что случилось страшное.
— Бломме! — воскликнул Онн, опускаясь на колени у тела сестры. Он схватил женщину за плечи, развернул в надежде к себе, но увидел, что взгляд ее остановился, а тело начинало коченеть. С ужасом смотрел он на застывшие синие глаза, обращенные к нему, на ее бледное лицо. Боль утраты пронзила его, он любил Бломме, она была сестрой, одной из их рода! Никто не мог давать советов лучших, чем она! Никто не сочинял таких песен, как она!
Она была солнечным лучом, что согревал их жизни, — и вот теперь этот луч угас.
Ее синее, некогда красивое платье было порвано стрелой и пропитано кровью.
Конунг медленно поднялся, опустив тело умершей на землю.
— Дайте Олафу проститься с ней, а потом готовьте костры, — приказал Онн и направился в свой шатер.
Глава 11. Квентин Британский 11.3
Когда отгорели погребальные костры, взметнувшиеся до небес, когда оплакали погибших и наступил следующий день, — солнце стояло высоко, — а никто так еще и не сомкнул глаз. Не в силах спать, Онн сидел вдалеке от лагеря, на вершине зеленого холма, глядя на догорающие руины замка: запах дыма чувствовался даже отсюда. Да, наверняка его чувствуют и на соседних островах. И до богов доносится эта гарь, и до подземных альвов! Все знают о битве, что случилась сегодня, не без гордости подумал конунг.
Олаф приблизился и сел рядом, взгляд принца был потухшим, а глаза — красны от слез. Онн повернул голову, а потом снова отвернулся, продолжая смотреть на пепелище.
И долго-долго сидели они молча, а потом принц заговорил первым.
— Это было славное сражение, — тихо, но отчетливо сказал он. — Ты воистину великий воин и великий король, мой брат! Ты покорил крепость, что не покорялась еще никому! Ты победил противника, который не знал поражений!
— Ты тоже брат, — Онн потянулся и ласково обнял того за плечи, — В этой битве ты сражался не хуже меня!
— Я нет, — на губах Олафа мелькнула печальная усмешка. — Я не воин и не король. Я всего лишь обычный мужчина, мой конунг. Мужчина, чья жизнь ушла вместе с женщиной, которую он любил… В ночь накануне битвы Бломме сказала, что если меня убьют, то и она умрет тоже. И мы вместе войдем в небесный город. И будем вместе в новой жизни. Но вышло иначе.
— Да уж, — вздохнул Онн. — Кто бы мог подумать, что выйдет так. Она мертва…
— Она мертва, — повторил Олаф, словно эхо. — Она мертва. И это ты виновен в ее смерти.
Тот с удивлением взглянул на брата, но Олаф ответил твердым взглядом и продолжил: