- Теперь ты видишь, госпожа, — обратился он к Хэзер, — Почему не могу я отправиться с вами прямо сейчас. Совсем немного времени прошло с тех пор, как потерял я супругу и дочерей. А в некоторых деревнях и вовсе никто не выжил. Мор принес разрушения в эти края. Мне нужно тут все поправить, а затем — не медля отправлюсь на север, чтобы сдержать клятву и скрестить мечи с твоим мужем!
Женщина понимающе кивнула, а Квентин вздохнул с облегчением. Именно такой реакции он и ожидал от королевы, известной своей добротой.
А потом Хэзер и ее верные викинги поднялись на свои драккары и отплыли на север, а Квентин пообещал в скором времени самолично появиться в Вальхольме, чтобы выполнить клятву, что дал конунгу Онну много лет назад.
Однако Квентин Британский не был бы собой, если бы у него не было хитроумного запасного плана, который однако по воле богов воплотился в жизнь иначе, чем рассчитывал коварный король бриттов.
***
Умница Бломме оказалась как всегда права, и корабль Хэзер в скором времени вошел в родную гавань. Король Онн в парадном облачении: в красной рубашке и новой меховой накидке, скрепленной толстой золотой цепью, в короне, что ковали альвы, сам выехал к морю, чтобы встретить любимую супругу, по которой так стосковалось его сердце, а верные викинги сопровождали его.
Онн чувствовал себя неловко, ему было страшно смотреть Хэзер в глаза, и даже старые вояки заметили, что конунг сегодня бледнее обычного, а его губы слишком плотно сжаты. Но в то же время, осознавал он, что не было на земле человека, способного противостоять колдовству Бертильды, слишком уж мощной магией та владела, и потому чувствовал, что в произошедшем не было его вины. Странно еще, что Бломме удалось разрушить чары при помощи какого-то цветка! Наверное, и правда, вереску суждено играть важную роль в его жизни. Должно быть, так повелели норны, те, кто плетет серебристые нити жизни, ни на миг не выпуская из рук прялки.
Когда драккар пристал к берегу, старый Хлодвиг первым спрыгнул на землю — он все еще сохранял силы и ловкость, несмотря на свой преклонный возраст. Он бросился вперед и крепко обнял своего короля, а на морщинистых щеках викинга заблестели слезы.
— Не чаял увидеть тебя! — произнес тот, прижимая Онна к груди.
— И я рад тебе, Хлодвиг-ярл, только плакать не смей! Ты ж не девица, — улыбнулся конунг, крепко обнимая родича в ответ, — А теперь, скажи, где жена моя?
- Она там, — Хлодвиг неопределенно махнул рукой в сторону судна.
- Почему же не идет ко мне? Почему не выходит на берег? — Онн снова нахмурился, и его взгляд стал ледяным, а рот искривила невеселая усмешка, — Это из-за обиды, что я нанес ей? Не хочет видеть меня? Что ж. Ей придется поговорить со мной!
Хлодвиг не ответил, и конунг направился к кораблю. Но старик догнал его и остановил, крепко сжав его руку выше локтя.
— Никакая обида не заставила бы королеву отвернуться от тебя! — Хлодвиг взглянул в глаза конунгу. — Ведь она любит тебя так сильно, как только могут любить люди! Но, послушай меня, мой конунг, не ходи туда. Останься здесь. Вам нельзя видеться.
— Почему же?! — воскликнул Онн, гневно вырывая руку. Да, Хлодвиг его родич, но как смеет он указывать королю! И он твердо взглянул старику в глаза. — Ну же! В чем дело? Приказываю тебе говорить! Немедленно!
— Она очень больна. И ты тоже можешь заболеть, если придешь к ней, — наконец с трудом произнес Хлодвиг, опустив голову.
Едва только осознав услышанное, Онн помчался к драккару, не обращая внимание на крики Хлодвига, что неслись вслед, бегом взбежал на борт судна и бросился туда, где под навесом на палубе, укрытая одеялами, лежала Хэзер. Она бредила, ее глаза были закрыты, лицо казалось землисто-серым. Онн опустился рядом, коснулся горячей сухой руки, а после осторожно убрал длинные спутанные волосы, закрывавшие часть лица и шеи королевы. И лишь отодвинув непослушные пряди, конунг увидел красные пятна, и сердце его сжалось от ужаса. Такие иногда были у тех, кто возвращался из дальних походов на юг. Никто из них не выжил.
Тяжело ступая, на борт драккара поднялся и Хлодвиг, еле переводя дух, он медленно преодолевал ступеньки.
Он склонился над конунгом и сказал то, что Онн уже и сам знал.
— Это чума.
— Как это случилось? Кто еще болен? — Онн поднял на него глаза, в которых застыло отчаяние.
— Квентин виноват! — Хлодвиг махнул рукой, — Уверен, это его рук дело! Британский король принял Хэзер радушно, можно сказать, с распростертыми объятиями! Как же, британка, родившаяся на его землях, а нынче могущественная северная королева! Говорил о дружбе и перемирии. Но ведь знал, что ты исчез, знал, что без тебя северные острова не хранит щит Одина! Хэзер, да и мы все — никто без тебя! Квентин разместил нас в башне замка, отдал, как сказал, лучшие покои. И правда, покои были хороши, богато украшены, я и не видел такого! И лишь позже мы узнали, что во время мора, поразившего Британию совсем недавно, там лежали заболевшие. Родичи Квентина, его жена и дочери. Чума их не пощадила, всех унесла. Но прошло время. Мор отступил. И в замке никто из наших не заразился, кроме королевы. Возможно, британская чума убивает лишь британцев! Тролли их разберут!
Выслушав Хлодвига, Онн тяжело вздохнул, сейчас он чувствовал себя так, будто обрушилось небо, придавив собой весь мир. Будто погасло солнце и наступила вечная мгла.
- Она умирает не из-за Квентина. Не из-за него, — глухо сказал он, — Из-за меня. Силы покинули ее. Помогите перенести ее в замок.
Осторожно вместе с четырьмя воинами, они на широком куске полотна перенесли королеву в замок, в ее покои.
Глава 9. Чума 9.3
На следующий день, лежа в своей постели, Хэзер впервые открыла глаза. Жар спал, исчезла мертвенная бледность. Она слабо улыбнулась, увидев мужа сидящим у ее ложа, но ничего не произнесла, а конунг, напротив, говорил долго-долго, рассказывая обо всем, что произошло за это время, просил у нее прощения, и в его голосе Хэзер слышала подлинное отчаяние и великую любовь. А потом дверь распахнулась, и на пороге появилась Бломме.
— Это очень опасно, — прошептала она, сделав страшные глаза. — Ты можешь заболеть!
— Теперь уж неважно, — спокойно откликнулся конунг.
Женщина вошла в комнату и села чуть поодаль от него, но так, чтобы Хэзер могла ее видеть. На губах больной снова мелькнула улыбка.