А Онн с луком в руках медленно шел по лесу, и еще до того, как начался дождь, ему встретился первый олень. Онн вскинул лук, прицелился, туго натянул тетиву, замер, обратившись весь в слух, стараясь различить мягкую поступь животного, но в последний момент замешкался — олень успел его заметить. Гигантским прыжком он скакнул в заросли и понесся прочь, а конунг, так и не выпустив стрелы, отшвырнул лук и помчался за ним, но разве поймаешь оленя, когда тот спасает свою жизнь!
Споткнувшись, Онн остановился. Несколько капель упало на землю, вокруг потемнело, начинался дождь. Ветер принес непогоду, возможно, будет буря, которая закончится теперь нескоро! Конунг вернулся назад, подобрал лук и огляделся в поисках укрытия.
Вскоре он спрятался под раскидистым деревом, даже сильные струи дождя не могли пробиться сквозь его густую листву, а молнии к счастью прекратились. Зато поднялся холодный, пронизывающий ветер, об охоте не приходилось и думать. Конунг отпустил коня пастись, а сам присел между могучих корней дерева, подкрепился едой, что захватил в замке: ему достался отличный пирог с олениной, как раз из мяса того зверя, что сам убил несколько дней назад.
Сегодняшнему оленю повезло — он смог убежать. А теперь — какая уж охота, добраться бы только домой! Таинственное озеро, наверняка, выйдет из берегов после такого ливня! Онн рассмеялся богатой фантазии мальчика, а потом вспомнил, что мудрецы, и правда, говорили что-то о магических озерах, на берегах которых притаилось колдовство. Сам конунг считал, что колдовству нет места в его землях, потому никогда не слушал эти россказни. Здесь все принадлежит ему, а значит, никакой магии тут быть не может и точка! Но Гуннар еще ребенок, ему покуда позволено верить в сказки о колдовских озерах.
Наконец, спустя пару часов, дождь перестал, земля подсохла, и можно было трогаться в обратный путь. Уже вечерело, день прошел впустую. Онн вздохнул, ему каждый раз было трудно пережить неудачную охоту, хотя это, конечно, куда лучше, чем проигранная битва! Когда конунг уже шел по прямой просеке, что должна была вывести из леса на дорогу, его чуткий слух снова различил хруст ветки. Он остановился, придержав коня. В следующее мгновение треск повторился, и Онн увидел еще одного оленя, не такого крупного, как предыдущий: молоденькая самка оказалась на удивление близко! Конунг почти мгновенно снял лук с плеча, вытащил из колчана и вложил стрелу, почти не целясь, выстрелил — но промахнулся, стрела скользнула совсем рядом с животным. Олениха вздрогнула, вскинула голову, повела бархатным влажным носом и молнией бросилась в чащу. Конунг помчался за ней сломя голову: нет, второй раз за день он не упустит оленя! Такого позора просто не переживет! Этому не бывать или же он не король здесь! И тут, к счастью, снова раздался хруст ветки, но совсем с другой стороны. Как только олениха могла оказаться там настолько быстро! Это почти невозможно! Недоумевая, Онн бросился в сторону, откуда донесся звук, развел руками густые ветви деревьев и оказался у самого устья небольшого темного ручья, впадавшего в такое же темное озерцо — одно из тех магических озер, о которых шептались местные старики.
Глава 7. Бертильда 7.2
Каково же было удивление конунга, когда прямо перед собой, у кромки озерной воды, увидел он молодую женщину в длинном белом платье. Ее густые темно-русые волосы были не убраны. Женщина подняла голову, она была очень хороша собой. Глаза точно такого же болотно-зеленого цвета, как и у самого конунга, обрамляли длинные, но довольно светлые ресницы. Она зачерпнула воды, чтобы напиться, однако, увидев Онна, застыла, так и не успев поднести пригоршню ко рту.
Она не выглядела напуганной, отнюдь! Молоденькие красавицы, столкнувшись с незнакомцем в лесу, да еще с тем, кто держит в руках оружие, должны бежать прочь со всех ног! Да нет, о чем это он, молоденькие красавицы и вовсе не должны ходить в лес в одиночку!
Внезапно Онн вспомнил, как встретил вот так вот Хэзер, одну на пустыре, и на секунду в его голове мелькнула мысль воспользоваться столь неожиданной встречей с красавицей — как давно он не совершал подобного! Но конунг тут же прогнал эту мысль, после истории с Хэзер ему было страшно и подумать о таком, да и встреча совершенно не располагала к более близкому знакомству: женщина не кричала, не убегала, не смотрела глазами испуганной жертвы, не умоляла о пощаде. Напротив, ее взгляд был серьезным и даже, возможно, чуть дерзким. А если присмотреться, то, пожалуй, и слишком дерзким! Но главное — она не удивилась их встрече, как если бы только и ждала ее. Она и заговорить-то осмелилась первой!
— Зачем ты пугаешь моих оленей, храбрый воин? — с неприкрытой насмешливостью спросила она.
— Ты смеешь говорить со мной? Считаешь, имеешь право? — Онн нахмурился, — Так знай, женщина, что это мои земли. И все, что здесь есть, принадлежит мне. И олени. И ты сама.
— Ошибаешься, — спокойно возразила женщина, — Все, что есть в этом лесу, — принадлежит мне, а не пришлым чужестранцам.
— Да как ты смеешь! Ты говоришь, как лесная ведьма! — воскликнул Онн в гневе, а женщина поднялась, небрежно вытерла руку о свое белое платье и со смехом взглянула ему в глаза.
— Я и есть лесная ведьма, — ответила она. — Все здесь — мое. Я — леди Леса. И раз уж ты ступил на эту землю, подошел к ручью и посмел приблизиться ко мне, теперь и ты — мой. Нельзя тебе было смотреть мне в глаза, нужно было отвернуться!
И вдруг Онн словно перенесся на многие-многие годы назад, в те земли, где родился, где некогда жили его отец, и отец его отца. И вспомнилась ему встреченная в лесу старая хэкса, раскладывающая руны на зеленой траве, и вспомнил он теперь ее темное предсказание. Конунг почувствовал, будто чья-то холодная рука сжала сердце, но воин не должен бояться, и потому, помрачнев, он крикнул:
— А ну, убирайся отсюда! Прочь!
Та не послушала, напротив, сделала шаг вперед и остановилась прямо рядом с конунгом.
— Зачем прогоняешь меня? — спросила она с улыбкой. — Разве не видишь, что я красива? Или не нравлюсь тебе? Посмотри же на меня!
Онн швырнул лук на траву, выхватил меч из ножен и, взмахнув им в воздухе, прижал лезвие к горлу женщины.
— Если не уберешься сейчас же, клянусь, снесу тебе голову!
Капля крови выступила на ее нежной шее, в том месте, где его коснулся клинок, но она лишь рассмеялась.
— Хорошо, — ответила лесная ведьма, — Я уйду сейчас. Ты сам придешь ко мне. Ты будешь искать меня. А чтобы было проще найти — знай, меня зовут Бертильда.
— Что за глупости ты говоришь, женщина! Будь проклят твой язык! Зачем ты мне сдалась, чтобы искать тебя? — бросил конунг раздраженно.
Он опустил меч, с досадой, негодуя на себя за то, что не хватило духу отрубить голову красивой молодой ведьме, поднял лук и пошел назад, туда, где оставил коня. А Бертильда, улыбаясь, смотрела ему вслед, потом ее губы зашевелились, и она прошептала слова заклинания: в то же мгновение золотая цепь, что носил король на шее, расстегнулась и упала в зеленую траву, где и лежала, пока рука Бертильды не подняла ее.
А конунг вскочил в седло и направился домой, стараясь поскорее забыть этот неприятный день, надо же: не убить ни одного оленя, зато встретиться с колдуньей! Наверняка, она прокляла его стрелы, потому он и стрелял мимо, будто мальчишка, что никогда не держал в руках лук!
С досадой он пришпорил коня, устремившись к воротам замка, где были его жена и родичи, которые уже успели начать вечернюю трапезу, отчаявшись дождаться хозяина.
Этой ночью, уставший после тяжелого дня, конунг спал спокойно, словно младенец, и никакие сны не тревожили его.
Но не спала Бертильда. У себя, далеко в убогой лесной хижине из тонких бревен, покрытой камышовой крышей, она повесила старый закопченный котел над очагом, где горели дубовые поленья. В руках она держала целый букет разнотравья, одно за другим бросала в котел соцветия, шепча заклинания. А после вытащила небольшую коробочку со странным цветным порошком, бросила несколько щепоток, снова произнесла слова заговора, под конец бросила в котел и золотую цепь, что подобрала в лесу. Толстой суковатой палкой ведьма помешивала свое варево, продолжая шептать слова на языке, которого не знал никто в этих краях, никто кроме нее одной.
Бертильда была колдуньей от рождения. Люди со столь сильным магическим даром рождаются нечасто: жрецы-друиды искали ее благосклонности, альвы и тролли приходили к ней с поклоном, но девочка решила пойти своей дорогой, она всегда хотела быть одна, чувствуя, что уготована ей необычная судьба. В чем именно состояла эта судьба, Бертильда не знала, но свято верила, что иначе быть не может, и потому развивала свой дар, пытаясь сделать его совершенным, чтобы уж точно не упустить шанс, что будет послан однажды на ее дороге.
Едва услышав о короле Онне, она решила прийти в замок, чтобы посмотреть своими глазами на завоевателя, о непобедимости которого ходили легенды. А едва увидела его, взглянула в глаза, так напоминавшие ее собственные, но словно скованные льдом, в то время, как в ее взгляде всегда плясал колдовской огонь, поняла — вот он, шанс! Если целые войска не могли победить короля северян, если мечи и стрелы оказались бесполезны, то она, Бертильда, сможет! Ее сила справится с ним, от нее не убережешься, никто не спасет короля от чар: ни высокие стены, ни крепкие замки, ни дубовые двери, ни сотни стражников, ни родная кровь. Она сказала правду — тот, кто ступил на берег волшебного ручья, ее ручья, — принадлежит ей. Так было всегда и так будет впредь. Онн не смог убить ее, когда у него был шанс. Не сможет и дальше. В мире нет магии, что была бы сильнее той, которой владела она. Теперь король-викинг будет с ней отныне и навсегда.