Не отвечая, Онн тронул лошадь и поскакал прочь, а викинги и Хэзер, — викинги с досадой, девушка — преисполненная радости, что кровопролития не случилось, а ее возлюбленный не пострадал, — последовали за ним. Их провожал насмешливый взгляд Квентина и оглушительные вопли ликования, доносившиеся с крепостных стен.
И многие десятки лет среди британцев ходили легенды и хвалебные гимны о том, как великий вождь Квентин, будучи тяжело раненым, один вышел против целого войска непобедимых викингов — и мгновенно обратил их в бегство.
А Онн, разочарованный и недовольный, вернулся в свой замок, где ждали кюна Ингрид и Бломме, которая была счастлива видеть своего мужа, Олафа, живым и здоровым. Жители замка праздновали очередные победы конунга и добычу, что была куда скромнее, чем ожидалось, но все равно заслуживала пиршества и щедрых подношений асам.
А сам конунг все никак не мог забыть высокие башни британской крепости, они являлись ему даже во сне. Свой же замок, который прежде Онн считал роскошным в сравнении с их деревянными усадьбами на севере, казался теперь убогим и недостойным короля. И конунг понимал, что не сможет жить спокойно, если однажды чудесная крепость бриттов не будет принадлежать ему. Не о том ли говорила старая хэкса? Не ради этого ли сокровища он появился на свет?
А пока Онн был счастлив с Хэзер, которую полюбил столь сильно, что решил показать ей то, чего не показывал прежде ни одному человеку, даже Олафу: бесценные дары, издревле принадлежавшие их роду. Онн привел девушку в свою комнату и открыл занавес, скрывавший небольшую нишу в стене, где и хранился заветный ларец.
— Смотри, их не видел никто, кроме меня и моей матери. Я решил показать их тебе, — конунг отворил ларец, откинул крышку, и Хэзер вскрикнула от восторга, увидев драгоценности, что лежали в ней. Она примерила обручье, несколько раз взмахнула клинком. А потом Онн приблизился и возложил ей на голову золотую корону, которая была однако велика девушке.
— Нет-нет! — Хэзер смущенно отстранилась, со смехом снимая золотой венец, — Я не могу ее надеть! Не нужно!
— Почему же? — конунг улыбнулся в ответ на ее улыбку, — Ты — королева этих земель. Корона идет тебе!
— Какая же я королева? — искренне удивилась Хэзер.
— А кто же ты? — теперь пришла его очередь удивляться, — Я же король здесь. А ты — моя королева.
— Вовсе нет, — она покачала головой, опустив глаза, — я твоя служанка, а ты — мой господин.
— Пусть так, — согласился конунг, поразмыслив, он признал справедливость ее слов. — Пусть ты не и королева пока. Но станешь ею. Когда вступим в брачный союз.
Хэзер подняла на него изумленный взгляд — никогда Онн не заговаривал с ней о браке, никогда не рассчитывала она стать супругой короля и королевой этих островов! Его любви, его заботы было достаточно, ни о чем ином девушка не смела и мечтать. Так неужели, он правда сделает, как говорит? Хотя за эти месяцы Хэзер успела неплохо узнать конунга и понимала, что у того слова обычно не расходились с делом.
Глава 5. Единственная 5.3
И потому уже на следующий день Онн сообщил о своем решении брату. Конунг не ожидал встретить столь горячее сопротивление от всегда спокойного и доброжелательного Олафа. Теперь же казалось, что в него вселилась сама Хель: взбешенный, принц Олаф расхаживал по главной зале, а Онн совершенно спокойно сидел у стены на скамье, с интересом наблюдая за ним. Никогда прежде конунг не видел его таким!
- Ты не можешь жениться на этой женщине! — воскликнул Олаф, не выдержав.
— Могу. И сделаю это.
— Но почему? — принц остановился и посмотрел брату в глаза, вновь наткнувшись на острые льдинки, что сверкнули в глубине темных зрачков конунга.
— Она говорит на языке моего сердца, — твердо ответил конунг, не отводя взгляда, — Я возьму в жены лишь ее — и никого больше. Никогда.
— Когда ты запрещал мне жениться на Бломмеман, я сказал, смотри, как бы тебе не попасть в историю еще худшую! — воскликнул Олаф в отчаянии, — Так и вышло! Мы молчали, глядя, как ты привел эту женщину в наш дом, как живешь с ней, не расстаешься ни на день! Конечно, ты король, тебе можно все, почему нет! Но теперь, брат, говорю: это уж слишком! Да, ты король, да, ты победитель, и воинов равных тебе нет ни на юге, ни на севере. Я это знаю. Но и ты должен чтить законы предков. Бломме хотя бы дочь нашего народа! И она — законная дочь! В то время как Хэзер…
Онн поднялся со скамьи и подошел к брату.
— Никто не будет говорить, чья Хэзер дочь, — твердо произнес конунг. — Будут говорить, чья она жена. Брат, услышь, я люблю эту женщину. И никто не помешает мне назвать ее женой!
Олаф молчал, понимая теперь, что потерпел поражение. Переспорить конунга и раньше было невозможно, Онн всегда делал лишь то, что хотел. А уж, когда тот настроен так решительно, как сейчас — и подавно!
И уже совсем скоро гости поднимали кубки за здоровье новой королевы, а на голове Хэзер красовалась золотая корона, усыпанная драгоценными камнями. Кюна Ингрид и Олаф, как могли, пытались скрывать свое недовольство, не хотели связываться с влюбленным конунгом, а Бломме, напротив, сияла от радости за Онна и Хэзер: они выглядят такими счастливыми! Онн заслуживает счастья. Да и о такой сестре, как Хэзер можно только мечтать!
Вечером после свадебного пира Онн и его молодая жена шли, взявшись за руки, по сиреневому вересковому полю, что расстилалось прямо у ворот замка, а вереск слушал их разговоры.
Вереск слышал, как Хэзер, остановившись, положила руки на плечи мужу, взглянула ему в глаза и ласково сказала:
— Обещай мне одну вещь!
— Какую? — Онн с усмешкой погладил жену по щеке и коснулся губами ее волос. Сейчас, в этот счастливый день конунг готов был пообещать ей все, что угодно. Хоть луну с неба!
— Обещай никогда не покидать меня! — попросила она. — Не ходи к Квентину Британскому.
— Как я могу обещать такое? — опешил конунг. Он ожидал, что жена попросит что угодно: подарки, служанок, сокровища альвов, но только не это! — Я же дал клятву. Поединок назначен.