Пассажир из багажника был высажен посреди Верхопышемских лесов. Это был тугой, уже обрюзгший юноша с белыми от страха глазами и спущенными штанами, слегка похожий на злой клон Евгения Леонова в молодости.
— Иди домой! — Хельга развязала ему руки, скрученные за спиной его же ремнём. Бройлерный юнец натянул штаны и выплюнул кляп.
— Папенька вас убъёт! — выдохнул он, злобно таращась.
— И кто у нас папенька?
— Не знаю, кто у вас, а мой отец — Виталий Кузякин. Со всеми вытекающими для вас…
— Оппочки! — отступила Хельга, окидывая новым взглядом освобождённого заложника капитала. — Извини! Концепция изменилась, майн либер — она приблизилась на шаг к юноше, и самодовольство проблеснуло на его толстом лице. Он подбоченился — и тут же согнулся от удара под ложечку, после чего ремень был снова выдернут из его брюк, кляп вправлен обратно в рот, а руки скручены за спиной. Брюки сползли сами.
— Бог сегодня за нас! — провозгласила хищница. — Кузякин — это же конечное «К»!
— В двух словах, что вообще происходит?
— Газеты надо читать! Запсели в своих лесах. Шукляев — Бодунов — Кузякин: «ШБК». Главные олигархи города и области. На всех заборах пишут эти три буквы… Марш на место! — она подпихнула олигархическое чадо под голые ягодицы и ловко перевалила по месту — в багажник.
ГЛАВА 11
— Ройте глубже! — командовал бодрым баском Тайсон, оставленный за старшего, сам вгрызаясь лопатой в раскисший грунт. Домкрат, скалясь, выворачивал и откидывал громадные пласты земли. Работа кипела ночью, при свете фар — благо, было полнолунье. Помогали несколько деревенских мужиков — из тех, кто раскулачивали Кастратовых. Так как накануне был выбран самый низкий, заболоченный участок дороги, будущая могила моментально наполнялась водой. Что и требовалось. К рассвету труд был завершён — всю дорогу пересекал непроходимый, метра в три шириной и полтора глубиной, ров. Его перекрыли поверху жердями и лапником.
— Заливай! — скомандовал Тайсон, и Домкрат, подкатив, опорожнил в водяной ров поочерёдно бочку бензина и бочку соляры. Сверху для камуфляжа присыпали всё песочком — тоже щедро спрыснутым бензином.
— Сколько добра на говно переводим, — посетовал прижимистый Бабай, вытирая мокрое лицо тюбетейкой.
Хельга, сидя в своём новеньком «Хаммере» в элегантном дорожном платье, зябко курила, кутаясь в тёплую ментовскую куртку.
— Ого, дама бутылочкой запаслась. Коньячок? — заглянул ей в салон местный мужик Носков, — Дай хлебнуть с устатку, — протянул корявую руку к бутылке с ковровыми наклейками.
— Не трожь! — по руке пришёлся хлёсткий удар, — эта огненная вода не про тебя розлита. Радуйся этому и ступай. Её не пьют.
Местные все ушли. В 10 часов утра, умывшись и попив чайку с табачком через затяжку — нельзя есть перед боем, — все собрались в круг и ещё раз обсудили детали плана.
— Звони! — Князь подал Хельге милицейскую рацию, настроенную на личную волну Баракова.
— Виктор Петрович? — сексуально проворковала она, — Надеюсь, нас никто не слышит? Я здесь специально, чтобы обсудить интересующее вас дело. Я представляю интересы Виталия Иосифовича Кузякина. Да, по вопросу о лесе. Мы знаем, что у вас сегодня встреча с представителем Бориса Бодунова. Откуда? Ну, уж поверьте, у нас свои источники. Для вас важнее то, что наша позиция по лесу не совпадает с позицией Бодунова. Но с вами, может быть, нам проще будет найти консенсус, и дать кой-кому по рукам… Очень рада. Я найду дорогу, спасибо. Так, значит, к трём? О-кей, меня зовут… — тут Хельга скорчила умоляющую рожицу, и Князь шепнул ей на ухо: «Ксения!» — Да, Ксения Кузякина, я жена его сына.
Запищал отбой.
— Теперь жди до трёх! А если кинется проверять? — нервно прикурила Хельга одну сигарету от другой.
— Да что он проверит? Нет у него хода на такие верха! А жену у нашего гостя на самом деле зовут Ксения… Юноша оказался болтлив.
— Зато можно теперь хоть горяченького похлебать. Время есть — рассосётся…
В полтретьего снова все стояли перед Князем. Бабай набрал сморчков — но не показывал, спрятал за спину.
— Ну, Хельга… С Богом! — скомандовал Князь, махнув рукой. Она втопила педаль газа, и «Хаммер» рванул с места.
— Теперь Брат-2!
Привели поникшего Лёвчика — Вовчик валялся с сотрясением мозга и был недееспособен.
— Работаешь по Станиславскому! — приказал Князь, — и учти, мразь, — если ошибёшься или просигналишь — перед смертью накрутим из твоего брата фарш и заставим сожрать! Вперёд, да побольше истерики!
Последний призыв был, может быть, и излишен — Лёвчика Кастратова и так всего колотило.
— Бабай, давай сопровождение… Начали!