Мне стало еще смешнее, ведь обращение «товарищ» было одним из худших ругательств для эмигрантов. Потом, увидев, как побледнел капитан, я понял, что он меня принял за гебиста.
— Капитан Ле… Лелюшенко, командир теплохода «Константин Паустовский» — с запинкой сказал тот. — А в чем, собственно, мы виноваты?
— Да ни в чем. — сказал я. — По крайней мере, нам такие факты неизвестны.
Шутка оказалась неудачной — Лелюшенко побледнел еще сильнее.
— Да не бойтесь вы, — сказал Леня. — Мы не из органов, таких здесь просто пока еще нет.
— Здесь?!
— А вот это и есть самый основной вопрос. Вы не заметили, как изменился пейзаж?
— Товарищ капитан третьего ранга, — сказал тот. — На нас налетела какая-то тьма, а потом мы оказались в совершенно незнакомых местах. А тут еще военный корабль. — тут вдруг его глаза стали и вовсе квадратными. — А это Андреевский флаг у вас на корме?
— Он самый, родимый, — бодро ответил Лёня. — Только ничего вы не нарушили, не бойтесь. А вот попали вы изрядно. Мы сейчас в Русском заливе.
— В Русском заливе??
— Тот, который в наше время именовался Сан-Францискским. А теперь тут Русская Америка.
— Теперь?
— Да, теперь. Год у нас здесь тысяча пятьсот девяносто девятый. Добро пожаловать в прошлое!
Лелюшенко рассмеялся, но, увидев, что мы серьезны, огляделся по сторонам и вдруг сказал:
— Вы знаете, точно, у меня есть альбом, «Самые красивые порты мира», и там есть фотографии Сан Франциско. По-моему, это было вон там, — и он показал на Россовский берег.
— Верно, — сказал я. — Ну что ж, добро пожаловать к нашему очагу. Меня, кстати, Алексей зовут.
— Меня Петр Иванович. Можно Петя.
Леня вмешался:
— А меня Леня. Петя, слушай сюда. Я тебе оставлю тут Леху, и мичмана сейчас пришлю — вы следуйте за нами, если что, мичман эти места уже знает, подскажет, что не так. И не бойся, все будет хорошо. Лех, лады?
— Ага, — сказал я. Леня вышел.
— А что у вас здесь за пассажиры? — спросил я у Петра.
— Мы прогулочный пароход, ходим вдоль Южного берега Крыма. Когда просто туристов возим. Сейчас у нас здесь группа ребят с БАМа, студенты-отличники из Москвы, Питера и Ростова, и передовики сельского хозяйства. Сто восемьдесят семь человек всего. Плюс я и дюжина матросов.
Да, подумал я, население наше более чем удвоилось.
— Петь, я пойду, попробую поговорить с народом.
— Дай я им сам все скажу по громкой связи.
И поднес микрофон ко рту:
— Граждане, сейчас к вам выйдет товарищ Алексеев и обрисует ситуацию. Она полностью контролируется нами, и бояться вам нечего.
Я вышел с мостика. Никто не визжал, но почти все смотрели на меня с испугом.
— Товарищи, что происходит? — завизжала какая-то девица.
— В чем мы виноваты? — спросил другой.