Да, подумала я, пора возвращаться. Но все-таки обратилась к мэру сего недоразумения, а тот послал меня к некоему герру Меркелю. Последний напомнил мне свинью в немецком сюртуке — от него примерно так же пахло, а выражение его лица было весьма неприятным. Но узнав, что я — родственница губернатора Виргинии и гостья губернатора Мэриленда, спесь мгновенно слетела с его лица, которое сразу же приобрело умильное выражение и стало, наверное, даже гаже, чем было до того. Он попросил меня описать «этого Робинсона» и, подумав, сказал со своим жутким немецким акцентом:
— Тут был один, по фамилии Вильсон, который подходит под ваше описание. Но он ушел недавно с Эбенезером Скрэнтоном, главным скаутом у генерала Брэддока и майора Вашингтона. Куда, не знаю, простите меня, гнэдигес фройляйн[43]…
— Вы имеете в виду майора Джорджа Вашингтона?
— Именно, гнэдигес фройляйн, именно этого молодого и перспективного виргинского военачальника.
Джордж Вашингтон… Тот самый, за которого меня первоначально сватала тетя Ребекка. Гнусный, злобный, самонадеянный — но, надо отдать ему должное, небесталанный. И почему с ним так носится дядя Роберт? В любом случае, после первого скандала с Томми, помолвка была, к моему несказанному удовольствию, расторгнута, но вот кого я видеть точно не хочу, так это «Джорджи-Порджи» — именно так назвал его тогда Томми.
А Томми я, увы, наверное, больше не увижу — не следовать же мне за армией этого Брэддока. Да еще неизвестно, этот Вильсон — мой Томми или кто-то другой. Ладно, переночую здесь еще ночь, а завтра с утра вернусь поближе к цивилизации…
Век XVII для России стал веком тяжких испытаний. «Бунташный век» — называли его современники. Действительно, он начался Великой Смутой и закончился Стрелецкими бунтами. А еще были Соляной и Медный бунт, разгул воровского атамана Степана Разина, и другие мятежи, коим несть числа.
Но удивительно — именно в XVII веке территория России росла с каждым годом, и вскоре границы страны достигли «Теплого моря» — так тогда называли Тихий океан. Россия шла «навстречь Солнцу». Шли казачьи ватаги и отряды государевых стрельцов. Шли они в поисках ясака, который заставляли платить местные народы, приводили под высокую государеву руку. Мягкая рухлядь — шкурки соболей, куниц и бобров — позарез нужны были стране, которая с большим трудом приходила в себя после Великой Смуты. Шкурки соболей в тогдашней Европе стоили дорого. Ими платили жалование наемникам, служившим в войске русских царей, на них закупали новинки тогдашней военной техники, ими давали взятки дипломатам и политикам, которые вели переговоры с «дикой Московией». Мягкая рухлядь стала своего рода валютой, и требовалось ее с каждым годом все больше и больше.
В поисках еще «неоясаченных инородцев» казачьи ватаги двигались все дальше и дальше на Восток. В дороге они терпели лишения: «шли босы и наги», поедаемые таежным гнусом, умирали от холода и цинги, сражаясь с немирными племенами, часто один против десятка, а то и сотни. За казаками шли государевы люди, которые ставили на новых землях острожки, со временем превратившиеся в города.
В 1632 году на правом берегу реки Лены енисейский сотник Петр Бекетов заложил Якутский острог. А через шесть лет — в 1638 году — было учреждено Якутское воеводство. С Лены и началось движение русских к берегам Тихого океана. Считается, что первым туда вышел Иван Москвитин — казак из отряда атамана Дмитрия Копылова. Москвитин добрался до Охотского моря, или, как его тогда называли, «Ламского моря». Случилось это в конце 1630-х годов. А потом было плавание Семена Дежнева, который из Северного Ледовитого океана прошел в Тихий, обогнув мыс, ныне носящий его имя, и пройдя проливом, который назван в честь датчанина Витуса Беринга.
Великая Северная экспедиция, которая связана с именами Беринга и Чирикова — это великий прорыв новой, Петровской России на дальний Восток. Считается, что именно Алексей Чириков и стал первым из русских, кто достиг берегов Америки, той, которой еще предстояло стать Русской. Но это не совсем так. 23 июля 1732 года от берегов Камчатки вышел в море бот «Святой Гавриил». Командовал им геодезист Михаил Гвоздев, а штурманом был Иван Федоров. С ними на борту «Святого Гавриила» было еще 37 человек. 15 августа бот вошел в Берингов пролив, а 21 августа с попутным ветром он подошел к неизвестной земле… Гвоздев на ней высадился, осмотрел и собрал все материалы, нужные для того, чтобы позднее положить эти берега на карту. Сегодня это часть Аляски и называется мысом Принца Уэльского. Назвал ее так капитан Джеймс Кук, который побывал в этих краях в 1778 году, и занимался тем, что менял названия земель, открытых русскими на английские. Капитан Кук был еще тем мазуриком, и не зря его в конце концов прикончили аборигены. Заслужил…
Осваивать же Америку русские начали с Алеутских островов. В основном это были промышленники, добывавшие здесь каланов, или, как его называли еще — морского бобра. Шкурки этого животного стоили тогда очень дорого. Еще Алексей Чириков, во время своего плаванья к берегам Аляски, писал: «дальше за Камчаткою море усеяно островами, за ними лежит твердая земля; вдоль берегов тянутся плавучие луга солянки, а на них кишмя кишит всякий зверь, среди которого есть один — ни бобер, ни выдра, больше того и другого, мех богаче собольего и одна шкурка стоит до 400 рублей…». А промышленник — Степан Глотов в 1759–1762 годах бывал даже у берегов Северной Америки, на островах Умнаке, Уналашке и других. Там водилось много лисиц, и русские назвали эти острова Лисьими. Заодно они привели жителей Умнака и Уналашки в русское подданство. А промышленник Гаврила Пушкарев провел первую исторически доказанную зимовку русских на Аляске зимой 1760–1761 года. Но серьезное освоение Русской Америки началось лишь тогда, когда в тех краях появился Григорий Иванович Шелихов…
Представьте себе три с небольшим тысячи километров берега, покрытого лесом — хвойным на северо-востоке, плавно переходящим в смешанный, изумрудно-зеленый летом и ярко-красный осенью… Далее на юго-запад лес становится вечнозеленым и, наконец, появляются первые пальмы и кипарисы. То и дело в море впадают великие и малые реки, от реки Святого Лаврентия и до реки Саванны и коротких, но широких рек Флориды. Параллельно берегу, от залива Святого Лаврентия и до запада будущего штата Джорджия, невысокая горная система Аппалачей, лишь в одном месте достигающая двух тысяч метров. А с другой стороны — все те же леса, столь густые, что говорилось, что белка смогла бы, прыгая с ветки на ветку, добраться от восточного побережья до реки Миссисипи, ни разу не спустившись на землю.
Море кишело рыбой, крабами, огромными устрицами, китами, а чуть южнее — и крупными морскими черепахами.
А вот климат здесь был не слишком приятным, ведь с севера, там, где находится «морозилка Америки», Гудзонов залив, восточное побережье защищали лишь пологие Аппалачи, а территория к западу от них была открыта всем ветрам с севера. Поэтому зимы в северной части побережья, несмотря на южные широты[44], могут соперничать с европейской частью России, а то и с Сибирью; далее на юг, они становятся мягче, а на побережье Центральной и Южной Флориды практически неизвестны морозы, снег же выпадает раз в тридцать или сорок лет и держится один-два дня. Зато после короткой весны наступает жаркое и влажное лето, резко переходящее в осень, когда смешанные леса приобретают ярко-красный цвет. Потом деревья опадают, и лишь огромные тсуги — похожие на вид на ели, но с плоскими мягкими иголками и небольшими шишечками — зеленеют посреди голых лесов.
Когда-то давно, здесь существовали развитые цивилизации индейцев, но к XIV веку от них остались лишь километровые валы, иногда в форме змеи, с явно различимыми с воздуха головой и языком, и высокие курганы, на которых когда-то находились города. Но к приходу бледнолицых, индейское население к востоку от Миссисипи было относительно немногочисленным, и различные племена постоянно воевали друг с другом.
Первыми европейцами на этих землях были пришедшие из Гренландии викинги, которые основали поселения в Винланде, как они назвали Северную Америку, на рубеже X и XI веков. Одно такое поселение было найдено в Л’Анс-о-Медоуз на крайнем севере Ньюфаундленда; просуществовало оно, судя по всему, недолго, и упоминания об Винланде быстро исчезли из саг, а к XIII веку викинги покинули и Гренландию, климат которой резко похолодал, сделав сельское хозяйство невозможным. И до Христофора Колумба, прибывшего на Багамы и на острова Карибского моря в 1492 году, европейцев в Америке не было.
Но уже в 1513 году испанцы под командованием Хуана Понсе де Леона и Лоайсы высадились во Флориде; по слухам, Понсе де Леон искал «фонтан юности», который, по слухам, находился где-то во Флориде. А вот первое поселение, Сан-Агустин[45], испанцы основали лишь в 1562 году. Колонизация Флориды проходила весьма медленно.
В 1534 году, экспедиция Жака де Картье впервые посетила полуостров Гаспе в Квебеке, который они объявили Новой Францией. Но первый город в Новой Франции, Квебек[46], был основан Самюэлем де Шампленом в 1608 году. На побережье, французы заселили лишь Акадию, район к югу от залива Святого Лаврентия, и остров Ньюфаундленд, вместо этого предпочитая колонизацию долины реки Святого Лаврентия, а чуть позже — и Миссисипи.
К 1755 году, границу Новой Франции они проводили по Аппалачам; впрочем, в результате Утрехтского мира 1709 года они передали Ньюфаундленд и часть Акадии англичанам.
Впервые, англичане исследовали восточное побережье в 1580-х годах под руководством сэра Вальтера Рэйли, который окрестил эти земли Виргинией, в честь королевы Елизаветы[47]. Тогда же, в 1586 году, была основана первая английская колония, на острове Роаноук у берега будущей Северной Каролины. Но когда английские корабли вновь посетили этот остров в 1590 году, от поселения не осталось и следа; лишь слово «Кроатоан», вырезанное на одном из деревьев, дало основание предполагать, что они отправились на соседний остров с этим названием. Но и там никаких следов поселенцев не нашлось.
И, наконец, в 1607 году был основан город Джеймстаун, названный так в честь короля Якова I[48]. Колония росла очень медленно из-за высокой смертности — средняя продолжительность жизни в начале XVII века была всего двадцать четыре года! Люди умирали от желтой лихорадки, от малярии, от прочих болезней, и неоценимой оказалась помощь местных индейцев, особенно из племени сасквеханнок.
В 1620 году, корабль с переселенцами, большая часть которых составляли пуритане[49] не смог добраться до Виргинии, где им даровали земли, вместо этого высадившись у мыса Код в Массачусетсе, где и основали поселение Плимут. Именно их индейцы племени массачусетт спасли от голода, научив их выращивать кукурузу и индеек; в честь этого в Америке до сих пор одним из самых больших праздников является Благодарение. Как бы то ни было, местных индейцев быстро истребили, а климат оказался все же менее гиблым, чем в Виргинии. Колония стала быстро разрастаться, и вскоре столица ее переместилась в Бостон на берегу реки Чарльз, названной в честь короля Карла (Чарльза) I. Именно там в 1636 году был основан первый американский университет, названный в 1641 году Гарвардом в честь Джона Гарварда, пожертвовавшего немалые деньги; впрочем, университет был скорее семинарией для выпуска протестантских священников. Массачусетс был долгие годы теократией, нетерпимой к другим религиям, и именно в массачусетском Сайлеме в конце XVII века были казнены двадцать человек за «колдовство».
Тем временем, в 1624 году, голландцы создали колонию Новый Амстердам на острове Манхеттен, которая быстро распространилась по долине реки Гудзон и по острову Лонг-Айленд. В 1664 году, англичане вероломно захватили колонию и переименовали ее в Нью-Йорк, а земли с другой стороны нижнего Гудзона стали колонией Нью-Джерси. Земли далее на юг были частично заселены голландцами, а частично шведами. Потом все, что было к востоку от реки Делавер, англичане присоединили к Нью-Джерси, а земли, находившиеся далее на запад, были переданы Вильяму Пенну в 1681 году, который создал там колонию и назвал ее своим именем — Пенсильвания. Чуть южнее находилась колония Мэриленд, созданная как убежище для английских католиков; но там начали массово селиться пуритане, которые во второй половине XVII века запретили католичество, и католики переселились в Пенсильванию, знаменитую своей веротерпимостью. Там же предпочитали селиться и немецкие переселенцы.
Пуритане, несогласные с политикой Массачусетса, основали в 1630 году колонию Коннектикут, а в 1636 году Роджер Вильямс, изгнанный из Массачусетса за ересь, создал крохотную и весьма вольнодумную колонию с самым длинным названием — Колонию Род-Айленда и Плантации Провидения. Именно эта территория долгие годы славилась своими контрабандистами и весьма наплевательским отношениям к закону.
И, наконец, между Массачусетсом и Акадией расположилась крохотная Королевская Колония Нью-Гемпшир, созданная также в 1623 году; там селились мелкие фермеры, отвергавшие и пуританизм, и тесные связи с метрополией, и первыми восставшими против англичан во время американской революции.
Южнее Виргинии были созданы колонии Каролина, основанная в 1663 году и названная в честь Карла II, в 1730 году распавшаяся на Северную и Южную Каролину, и, наконец, в 1733 году последней была основана Джорджия, названная так в честь короля Георга (Джорджа) II. В отличие от северных штатов, в южных штатах преобладали крупные плантации, а плантаторы превратились в новую аристократию.
А на севере, Акадия и Ньюфаундленд были заселены в основном индейцами и франкоязычными акадийцами, отказывавшимися присягать английскому королю. Именно поэтому там не сложилось местных англоязычных элит, и после американской революции, эти земли так и остались во владении британской короны.
Территория между побережьем и Аппалачами практически везде оспаривалась несколькими штатами; так, например, долину Сасквеханны считали своей и Мэриленд, и Пенсильвания, и Виргиния, а далее на север — еще и Коннектикут. А все, что находилось за Аппалачами, своим считала и Франция. Поэтому пограничные конфликты не были редкостью не только между англичанами и французами, но и между различными английскими колониями. Лишь испанская граница, состоявшая в основном из огромных Окефенокских болот, была относительно спокойной.
У каждой из тринадцати колоний была своя история, свои особенности, своя организация. Тем не менее, все они принадлежали английской короне, и во всех большинство населения было английского происхождения; разве что в Нью-Йорке и Нью-Джерси проживало немало голландцев, потомков первоначальных колонистов, а в Пенсильвании и приграничных районах Мэриленда, Виргинии и Нью-Йорка немалая часть населения состояла из немецких эмигрантов и их потомков. Но даже там местная система управления создавалась по образу и подобию британской.
[43] Fräulein — до недавнего времени принятое в немецкоязычном пространстве обращение к незамужней женщине; как ни странно, оно среднего рода, почему прилагательное “gnädig” (милостивая) приобретает форму gnädiges.
[44] Монреаль находится на широте Милана, Нью-Йорк — южнее Рима, а Филадельфия — Неаполя.
[45] Ныне Сент-Огустин.
[46] Québec, произносится по-французски «Кебе».
[47] Virgin по английски означает «дева», Елизавета так и не вышла замуж, хотя любовников у нее было немало.
[48] Яков по-английски — Джеймс.
[49] Радикальная протестантская секта.