Это уже тоненьким голоском, и опять громогласное:
— «Забудь о женихе! Теперь ты моя невеста, а через две луны станешь женою!»
Люди слушали, улыбались, качали головами, дети визжали от восторга. Как раз в этот момент мимо и проходил главный королевский казначей. Торопился за особым заказом в оружейную мастерскую, но остановился, услышав звонкий голос и разглядев толпу.
Перед казначеем предстала занимательная картина. Мальчонка с горбом держал на коленях книжку и осторожно водил пальцем по страницам. Читал.
Не сказать, чтобы грамота была в горном королевстве большой редкостью, но читать умели в основном люди высшего сословия, дети аристократов, купцов, но никак не землепашцев и горняков. Для них была другая грамота: мотыга да кайло.
А этого горбунка кто-то научил. Казначей заинтересовался. Дождался, пока мальчик закончит читать и соберет причитающиеся монетки, и подошел к нему.
— Как звать?
Казначей говорил строго, ожидал, что мальчонка застесняется и пробормочет что-то непонятное, но тот поднял голову, посмотрел прямо в глаза и поклонился, насколько позволял горб. Понял, что перед ним дворянин. Умненький.
— Иеним Лод, сын ткачихи.
— Отец кто?
— Горняк. Умер давно.
— Грамоте мать обучила?
— Нет. Сам. Мать не умела…
— Так-так… Копейку в дом зарабатываешь? Молодец…
Додумать казначей не успел. Мальчишка спокойно ответил, как будто говорил с равным.
— У меня нет дома. Мать умерла.
Казначей нахмурился. Да, дела… Но мальчишка занятный. Может, и выйдет толк?
Казначей, будучи неплохим, в сущности, мужиком, ни детей, ни супруги не имел. Он был прочно женат на королевской казне, но она многого не могла заменить.
А вот мальчишка… Казначей раздумывал недолго. Предложил Иениму работать при дворце и обучаться грамоте дальше. Кем работать? Да шутом. Сказки рассказывать, народ веселить. А там — как знать? Может, сможет дорасти не просто до придворного шута, а до королевского.
Казначей не прогадал. Он с изумлением отмечал в мальчишке стержень, сильный характер. А то, с каким удовольствием он вгрызся в науки, вообще не поддавалось никакой логике. Особенно его интересовали политика, математика и дипломатия. И откуда что взялось? Сын горняка и ткачихи имел такой ум, которому мог позавидовать любой многомудрый чиновник.
Шли годы. Иеним быстро стал при дворе персоной, которую опасались задевать. Немало дворян поспешно покидали дворец и уезжали, краснея, в дальние свои поместья, осмеянные прилюдно злым языком шута. Осмеянные не просто так, всегда за дело и по заслугам. Иеним имел отличное чутье на людей. Постепенно за ним закрепилась железная репутация — никто не решался чем-то вызвать его недовольство. Спустя еще несколько лет шут стал незаменим — он всегда был при короле. Сначала как шут, а позже — как советник, секретарь и бог весть кто еще.
Когда еще были живы дети горного короля (позже сын погиб при горном обвале много лет назад, а дочь умерла в родах, будучи в династическом браке за владетелем песков), шуту удалось предотвратить государственный переворот, чем он заслужил титул, правда, без собственных земель.
Но новоявленному графу они были и не нужны. Он положил всю жизнь на служение своему королю. Будучи постоянно при нем, осознавал, насколько тяжело бремя абсолютной власти, притом понимал это даже полнее и яснее, чем сам король.
И помогал. Именно под его руководством квартал нищих превратился в мощную упорядоченную структуру, именно он создал двухгодичные школы для детей обычных крестьян. Он жил своей страной и делал все, чтобы подданым его величества жилось проще, легче и сытнее.
В последние годы граф стал королем. Не на бумаге, нет, но фактически все важные решения принимал он. Сам не заметил, как так вышло. А когда заметил, было уже поздно, и деваться было совершенно некуда.
А теперь все, конец.
Шут смотрел на темнеющий, осиротевший город и даже не заметил, как скрипнула никем не охраняемая дверь.
Он понял, что не один, только тогда, когда на его плечо опустилась отнюдь не дружеская рука.
Медленно обернулся и уперся взглядом в желтые, нечеловеческие глаза Ирдана Вердена.
ГЛАВА 16. СЕРДЕЧНЫЕ РАНЫ