— Нижнеморск, — с трудом выдал Кит. В голове мутилось, зрение отказывало. На миг показалось, что это точь-в-точь те же скалы, по которым он весной гнал убийцу.
— Ты ничего не понял? — ужаснулся Макс. Даже бояться, кажется, перестал.
— Заткнись, — повторил Кит, как заклинание. К слабости, как и к боли, он более-менее притерпелся, удалось даже вес тела перенести, высвободив руку с пистолетом. — Где. Направление покажи.
Макс молча махнул в сторону рокочущего моря. Под дулом «Макарова» он явно чувствовал себя неуютно, но больше не паниковал. И правильно. Попытайся тот сбежать — Кит точно выстрелил бы.
Как в ту сволочь.
— Там море, — сообщил Кит очевидное.
Передернув затвор и дослав патрон в патронник. Пальцы все еще тряслись, но чем дальше, тем лучше слушались.
Макс подгреб под себя ноги, поднялся на колени, развел руки вверх и в стороны, опустил голову и закрыл глаза:
— Я буду молчать, обещаю. Просто покажу, — выпалил он.
После каждой фразы он морщился и чуть отворачивал лицо, очевидно ожидая выстрела.
До Кита неожиданно дошло, что над ними висит убывающая луна. Еще вчера была растущая. И нет — он точно не мог неделю тут валяться.
Жуткое ощущение обернулось мгновением паники и таким выбросом адреналина, что встать, хоть и с трудом, удалось без посторонней помощи. Вдогонку осознанный факт, что он беседовал с покойником, к эмоциям не добавил уже ровным счетом ничего. В конце концов, Макс его боялся гораздо больше.
Ну, или так казалось.
— Показывай, — дернул он пистолетом.
По лицу текло — то ли пот, то ли слезы — Кит быстро утерся предплечьем. От движения Макс шуганулся, но тоже встал, стараясь не делать резких движений.
— Тут недалеко, — подбодрил он. — Ой, — и зажал себе рот руками.
— Заткнись, — в третий раз повторил Кит. Нарочно с нажимом, чтобы тот не почувствовал слабины.
Макс до боли напомнил ему стажера Вячеслава, и это было очень плохо.
В контрастном мертвенном свете Кит спотыкался обо все подряд. Иногда лучше никакого освещения, чем такое. В отдалении вновь пророкотал вертолёт, а может Киту уже просто мерещилось от слабости. Ноги заплетались настолько, что пришлось втихаря поставить пистолет на предохранитель, чтобы ненароком себя же не подстрелить при падении. По пути обнаружилось, что удостоверение, как и телефон, у него все же подрезали.
По-настоящему проникнуться потерей не удалось: бездорожье закончилось, и Макс вывел их на более-менее утоптанную тропинку, тянущуюся вдоль скалистого берега вниз.
Шли не больше двух минут. Кит почти успел свыкнуться не только с грядущими неприятностями, но и с предположением, что провел в глубоком обмороке не меньше трёх суток. Тут бредущий впереди Макс оглянулся, поманил за собой и исчез.
Хорошо, Кит сразу не выстрелил — чугунная голова помешала и замедленная реакция. Макс высунулся из расщелины и снова махнул рукой.
Киту казалось, что лучше никакого освещения, чем контрастное? Он ошибался.
Пробираться пришлось ощупью. Макс достал непонятную фигню — Кит в первый раз такое видел — и слабо светил себе под ноги. Точно не фонарик, больше похоже на химический источник света, но настолько странного вида, что впору счетчик Гейгера искать.
Впереди чуть посветлело. До Кита внезапно дошло, что говорить он с Максом не стал, как и было велено. Нет, он поступил гораздо круче: поставил пистолет на предохранитель и поплелся следом в неизвестном направлении, как баран на убой.
— Стой, — скомандовал Кит, снова приведя «Макаров» в боевую готовность.
— Да пришли уже, — возмутился Макс из-за ближайшего угла.
Вдохнув-выдохнув, Кит снова облился потом и шагнул следом, настроившись палить во все, что дернется.
Рука с пистолетом опустилась сама собой.
Прямо и направо перед ним простиралась огромная пустая пещера, цивилизованно отделанная старым мелким кафелем примерно на высоту два человеческих роста. По периметру пещеры шел широкий и глубокий желоб в форме подковы, верхушка которого упиралась в здоровенную блестящую колонну цвета несвежего мяса. Едва вдохнув местный спертый воздух, с привкусом затхлости, Кит уже знал, где видел эти стены. В своем видении, когда Макс звал его из зеркала. Вот чего он в прошлый раз не заметил — так это нацистской символики, присутствовавшей здесь буквально везде.