Того просто раздувало от самомнения; он полагал, что любая женщина умрет от счастья, если ей представится возможность стать его женой!
— Вы были лично знакомы с леди Луизой?
— Ну разумеется! Ее отец был четвертым графом. Очень образованный человек, он даже, признаюсь тебе, влюбился в меня, вызвав ревность моего бедняги супруга, обожавшего меня! Впрочем, герцог ревновал меня к любому мужчине, лишь взглянувшему в мою сторону.
— Разве можно было удержаться от этого, ведь вы блистали несравненной красотой! — сказал маркиз.
— Спасибо, Дрого, но я стала слишком стара для комплиментов, хотя мне до сих пор приятно вспоминать о тех, которые я во множестве выслушивала в молодости.
В голосе герцогини проскользнула нотка ностальгии по прошлому, и маркиз сказал:
— Я хочу кое-что вам рассказать, бабушка. Но сначала поведаю всю правду о том, что только что произошло, а это я не собираюсь открывать никому, кроме, разумеется, вас.
У герцогини зажглись глаза, а в голосе прозвучало любопытство:
— Что случилось? Мне не терпится знать, почему это тебя так заинтересовала леди Луиза?
— Именно это я и собираюсь рассказать вам… — начал маркиз, ***
Герцогиня внимательно выслушала его, ни разу не перебив.
Голос маркиза, остававшийся в течение всего повествования тихим и бесстрастным, вдруг наполнился гневом:
— Вот почему, бабушка, я привез это дитя к вам, привез дочь леди Луизы, которую истязали, с которой обращались бесчеловечно, и все это в наказание за давний проступок ее матери. Он уже поведал бабушке, как встретил Улу на дороге, и герцогиня, нисколько не удивленная его словами, просто спросила:
— И что ты от меня хочешь?
— Сейчас объясню, — ответил маркиз. — Я собираюсь преподать кузине Саре и дяде Лайонелу урок, который они никогда не забудут.
Он выдержал многозначительную паузу и затем продолжил более резким голосом:
— Для этого я хочу, бабушка, чтобы вы применили свой вкус и таланты и превратили Улу в первую красавицу — такую, какой была ее мать. Я хочу, чтобы вы ввели ее в светское общество так, чтобы она не просто стала равной кузине Саре, но и затмила бы ее.
Герцогиня слушала его, не отрывая взгляда, но в ее глазах появилась задорная искорка.
— Это очень тонкая месть, Дрого, но сможешь ли ты осуществить ее? — Сомнения владели старой герцогиней.
— А это уже зависит от вас, бабушка, и я не знаю, сможет ли кто-либо справиться лучше с подобной задачей.
— Достаточно ли красива эта девочка? — поинтересовалась пожилая леди; — Я ведь не волшебница, Дрого.
— Одно могу сказать точно: в ней есть нечто необыкновенное, — ответил маркиз, — но она отлита не из того сплава, что ее кузина Сара.
— Это к лучшему; к тому же я еще не слышала, чтобы ты ставил на темную лошадку и не побеждал.
— Когда-то такое все-таки может случиться, — сказал маркиз, — но, если на этот раз не я первый пересеку финишную черту, я буду сильно уязвлен.
— Дай поглядеть на твою ставку, — улыбнулась герцогиня.
— Надеюсь, вы не будете разочарованы при виде нашей юной гостьи, — сказал маркиз.
С этими словами он встал и вышел из комнаты.
Как только маркиз открыл дверь, он увидел Улу, с интересом изучающую одну из картин, украшавших стены особняка, и Берроуза, пространно объясняющего, как та попала в руки предков герцогини.
При появлении маркиза Ула повернулась к нему, и он прочел у нее на лице искреннюю радость. Однако, прежде чем шагнуть ему навстречу, девушка обратилась к дворецкому:
— Благодарю вас за интересный и содержательный рассказ. Мне все очень понравилось.
— Ну что вы, мисс, для меня это было удовольствие, — ответил Берроуз, и Ула поспешила к маркизу.
— Я подумала, что вы хотите побыть с ее светлостью вдвоем, и не стала мешать.
— Моя бабушка готова принять вас, — сказал маркиз.