Тьфу! А ты, выходит, чистая? А дети есть?
– Дочка, но она давно замужем.
– Так ты одна-одинешенька в целых двух комнатах? Бедная богачка! А ведь ты очень приятная, милая, да ты это и сама знаешь! – взял ее снова под руку Андрей Иванович. – Я это сразу приметил, потому и сел рядом.
– Просто место свободно было, – чуть кокетливо возразила Лиля Сергеевна.
– Ну, прям! С крокодилицей бы не сел. В дверях бы стоял.
– Ух, какой принципиальный!
– Да, а что? Я вообще не понимаю, как наш брат с образинами спит. Даже пусть выгода от нее. Но если и выгода,то все равно женщина душеприятной быть должна. Но я не об том спрашивал. Не о количестве комнат, а о том, как далеко до них ехать?
– Отсюда? – Лиля Сергеевна посчитала, загибая пальчики. – Восемь остановок.
– Ну дык, при здешних расстояниях – это копейки. Так я провожу? – приосанился Андрей Иванович.
В метро Лиля Сергеевна щебетала:
– И вправду копейки, я тут от станции до станции губы накрасить не успеваю. Только разогнались, и уже остановка! А у нас такие прогоны – полный макияж можно сделать!
– Да уж, Еврафрика-с. Отросток аппендицитный у континента, где уж тут поездам разгоняться? Для этого суток пять нужно, не меньше!
Поднимались по лестнице к Лиле Сергеевне, обоих трясло. Ее оттого, что она знала, если он войдет сейчас, то одним чаепитием дело не кончится, а-а-а!.. – и у нее темнело в глазах.
Андрей Иванович был уверен, что сейчас будет то самое «а-а-а!..» Главное, не наброситься на дурочку с порога, приличия соблюсти, чай вытерпеть.
Лиля Сергеевна остановилась:
– Вот моя дверь. – Она вся дрожала, горела, на него не смотрела. – Андрей, прошу вас, если вы ко мне хорошо относитесь, уходите!
– Как? – опешил он. – Разве мы не перешли на «ты»? – и прижал ее к себе. – Как это «уходите»? Я слишком хорошо отношусь к тебе для этого!
– Нет, – из последних сил покачала головой Лиля Сергеевна, – уходите. Приходите завтра.
– Не доживу! – Андрей Иванович попытался поцеловать ее в губы, но она запрокинула голову, и поцелуй пришелся на вершину подбородка.
Он отшатнулся.
– Я приготовлю ужин, – воспользовалась она его замешательством и точным снайперским движением попала ключом в замок. – Завтра к восьми часам. – Толкнула дверь и скрылась за ней раньше, чем Андрей Иванович успел прийти в себя.
«18» – увидел он перед глазами светлый на темном дереве номер двери и уткнулся лбом в ее холодную твердь.
– Ксюша, Ксюшка! – прошептал. Стучать или звонить было ниже его достоинства. – Ксюша… до чего ты меня довела? На что толкаешь?!
Он спустился по лестнице. Его бил колотун, в голове шумело, где искать Ксению, он не знал, набрал ее старый номер, но там машинка отрапортовала «абонент недоступен», и он потащился на улицу «ночных бабочек». Снял первую попавшуюся, приволок к себе и уж мстил, мстил всем этим ксюшкам, лилям серегеевнам, честным дурам, и уж так он им всем отомстил, что «бабочка» валялась в углу кровати, не в силах пошевелиться от его мести. Спустя полвечности она пришла в себя и потребовала рассчитаться – он еще ничего не дал. Тут пришел в себя и Выдыбов: у него ведь который день в кармане ни гроша не ночевало, он и на вечер романса ведь потащился ради пирога с чаем.
Как же его так зашкалило? И что теперь этой вульгарной девке сказать? Выслушав его бред, она произнесла сквозь зубы:
– Короче, ангел с рогами, даю тебе время до вечера. Если до двадцати трех ноль-ноль ты меня не найдешь и не расплатишься, то тебя найдет Джордж, и расплата будет по другим расценкам. Понял? Динамистам и халявщикам счет особый.