– Кого хочешь, – вздохнул Шурик.
– А почему ее не привлекли? Что-то чудно: она людей калечит, а ее не привлекли. Наш Демьян два стекла разбил – и то его в детскую комнату, а тут... Нет, что-то чудно!
Шурик быстро нашел выход из положения. Он сказал, что Оля всегда совершает свои нападения без свидетелей, а когда пострадавшие жалуются в милицию, там никто не верит, что такая хрупкая девочка может сбить с ног взрослого человека.
– Но мама с папой, конечно, знают, в чем дело, и очень переживают, грустно закончил он.
Шурик умолк. Молчал и Сема. Он думал о том, что не мешает предупредить Демьяна: пусть он держится подальше от этой Ольги. И пусть не вздумает обижать Шурика.
Теперь Матильда шла на цыпочках, затаив дыхание. До чего интересные сведения удалось ей получить! Стоит лишь ей завоевать симпатию Семкиного брата и Шуриковой сестры, и Юльке с Тузлуковым уже несдобровать. Но кто же еще этот третий, которого, по словам Семки, тоже в милицию таскали? Помолчав, мальчишки продолжали разговор, и Матильда услышала такое, что ее уже совсем потрясло. Шурик спросил:
– Как фамилия этого... который в колонии сидел?
– Пес его знает, забыл уже, – ответил Семка. – Тарасов какой-то или Тарасенко. Помню, что Лешкой звать.
Тут ноги Матильды отказались нести ее дальше, и она остановилась. Тарасов... Тарасенко... А может быть, Тараскин? Тогда, значит, это Леша Тараскин! Но как же это так? Ведь Леша – маменькин сынок, бабушкин внучек... А вот и нет! Ничего удивительного: бабушки избаловали внука, он вытворял что хотел, вот и докатился! Матильда подумала, что в разговоре с Юлькой она опять увлеклась враньем, но сейчас это ее не волновало. Ее волновали удивительные совпадения: она наврала Юльке, будто Леша вышел из колонии, а он, оказывается, там в самом деле побывал... Она наврала, будто у нее во дворе полно ребят, которые поотчаянней Тузлукова, и вот вам, пожалуйста: уже трое налицо!
– Как будто в воду глядела! – пробормотала потрясенная Матильда. Как будто вот взяла и наворожила!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Среди молодых новоселов был семи... нет, уже восьмиклассник Миша Огурцов. И уже три дня он пребывал в необычайном волнении. Поселившись тут, он узнал, что на одной площадке с ним будет жить Оля Закатова из параллельного класса.
Когда Миша выпрыгнул из кузова грузового такси, Оля собиралась унести в подъезд два стула.
– А! – сказала она, слегка улыбнувшись. – И ты здесь.
– И я здесь, – растерянно ответил Миша.
На этом разговор закончился, и они больше не встречались, но Миша-то знал, что встреча их обязательно состоится и обязательно состоится знакомство. За полтора года своего увлечения Олей Миша ни разу с ней не заговорил, а теперь он предавался мечтам, которые его одновременно и радовали и заботили. Предположим, ему удастся завоевать сердце Закатовой. Но ведь гордая Оля ни за что не признается первой в своих чувствах. Значит, это придется сделать ему. Миша перебрал множество вариантов объяснений в любви, но почему-то в голову лезла одна и та же фраза: "Знаешь... ты какая-то не такая, как все". Миша понимал, что эта фраза звучит глупо, что ее произносили многие поколения шестиклассников и даже пятиклассников, но отделаться от нее он не мог.
Впрочем, на это была причина. Оля была действительно не такая, как все, и сделала она себя не такой, как все, под руководством своей умной мамы.
Кира Игнатьевна была доцентом на кафедре оптики, у нее даже были свои изобретения. При всем этом она пользовалась большим успехом у мужчин, хотя не была красавицей, а была лишь миловидной. Кира Игнатьевна, по ее собственному выражению, "умела подать себя", и этому искусству она принялась учить свою дочь, как только заметила, что та начала поглядывать на себя в зеркало.