Но когда мама, устав, спрашивала: "Ну как, ты все поняла, Лиза?", -- то Лиза быстро отвечала ей что-нибудь вроде этого: "Да, мамочка, я все-все поняла, а как ты думаешь, у кого было красивее бальное платье, у Золушки или у Дюймовочки?"
И все начиналось сначала... Но не подумайте, что Лиза была двоечницей. Училась она на "четыре" и "пять", а уж по чтению была, точно, первой ученицей в классе.
Больше всего девочка любила повести-сказки и самую толстую книгу могла прочесть за день. Если книга была особенно интересной, Лиза потом перечитывала ее во второй раз, но и после первого прочтения способна была пересказать почти дословно.
Она и гулять любила, и по физкультуре была отличницей, хоть и не блистала особенными спортивными талантами. А еще Лизе нравилось рисовать. Когда она задумывалась о чем-то над листом бумаги с ручкой в руке, то лист быстро покрывался большеглазыми принцессами в изящных платьях и маленькими смешными человечками в живых и неожиданных позах.
Изредка родителям выпадала возможность забежать домой в утреннее неурочное время. Порой они и в одиннадцать часов могли обнаружить Лизу, застывшую в ванной с щеткой в руке, неубранную постель и несъеденный завтрак. Громыхали радио ни кухне, проигрыватель в детской и телевизор в гостиной. Поэтому папа с мамой справедливо считали, что Лизины успехи в школе держатся только на их контроле и неустанной бдительности.
Неприятностью второй была Лизина особенность задавать в самую неожиданную минуту кучу самых ненужных и, как, опять же, говорили родители, бестактных вопросов.
Вечером папа приходил с работы. Он снимал пальто, туфли в коридоре, плюхался на табурет в кухне и какое-то время сидел молча и неподвижно. Потом они с мамой начинали медленно рассказывать друг другу дневные новости. Тут-то Лиза с Аленой врывались на кухню, и -- прощай покой!
Лиза честно старалась не мешать маме с папой, не разговаривать за едой, не перебивать старших. Но ничего не получалось. Вопросы сыпались из нее, стучали градом, прежде чем она успевала подумать, можно спросить или нельзя.
Были еще мелкие неприятности в школе, с ребятами. Лиза, как и все дети, постоянно находилась со своими сверстниками в отношениях сложных. Они ссорились, мирились, менялись куклами, бантиками и завтраками. А уж спорили на темы самые разные -- от фасонов кукольных платьев до проблем внутренней и международной политики.
И последней, постоянной неприятностью был Лизин длинноватый нос. Лиза рассматривала его в зеркале каждый день, когда была дома одна. Девочка очень боялась, что после школы ее с таким носом не примут в артистки.
Папа уверял Лизу, что нос выправится, а в крайнем случае можно будет сделать потом пластическую операцию, но тут она папе не верила. У сестры Алены нос был курносый, и поэтому Лиза считала ее красавицей.
Итак, Лиза смотрела в стену, думала о своей невеселой жизни, но вдруг, непонятно как, в ее руке оказался фломастер. Появилось ощущение, что, если обвести розовый башмак на стене фломастером и посадить в него смешного человечка с маленькими голубыми глазками и растрепанной рыжей бородой, то получится очень интересная картинка...
Когда картинка была окончена, и человечек глянул на Лизу из башмака, словно подмигивал хитро голубым глазом, девочка опомнилась. Она поняла, что стена испорчена безвозвратно. Теперь мама не будет с ней разговаривать весь вечер, а папа... Папа опять, как в два-три месяца раз, закричит, вытащит из брюк ремень, постоит над ней минуту, потом скажет горестно: "Эх, Лизка...", махнет рукой и уйдет в спальню.
Несколько слезинок выползли из-под очков, скатились на губы, оставив во рту соленый тепловатый привкус, и башмак с человечком на стене расплылся и задрожал.
А потом произошло нечто непонятное и ошеломительное. Медленными, плавными толчками башмак с человечком стал сползать со стены вниз и вбок, увеличиваясь при этом в размерах.