На лице его было выражение счастья, словно он увидел в свои предсмертные минуты нечто такое, что давало ему надежду…»
Так оборвалась жизнь Туссена Лувертюра, борца за свободу и равенство, победоносного генерала наполеоновской армии, первого консула черных людей, провозвестника отмены расизма, предательски заточенного в крепость своим недавним союзником… Что же видел он перед смертью, что дало ему надежду? Очевидно, эта была уверенность в грядущем торжестве принципов пролетарского интернационализма».
— К-колоссально, — сказал Саша.
— А… а вот эти все документы, — проговорил Лева, — как же вы их отыскали, Антон Антонович?
Маша, раскрасневшаяся, сияющая, сказала с торжествующей улыбкой:
— Когда мы с Антоном Антоновичем были во Франции…
— Это все Машенька, — сказал Верейский, — это ее заслуга… Она дни и ночи проводила в библиотеках, в архивах…
— А почему широкая общественность ничего не знает об этих открытиях?!
— Опубликуем статью — и узнает, — сказала Маша. — Мы с Антоном Антоновичем, конечно, готовы к тому, что наши открытия будут подвергать сомнению… На нас ополчатся все: национал-патриоты, славянофилы, пушкиноведы…
— Вот я порой и сомневаюсь, — сказал Верейский, — надо ли это публиковать.
— …но мы не отступим. Да, Антон Антонович?! Народ должен знать правду!
— Да, Машенька. Вы абсолютно правы. Я не должен поддаваться слабости. Рано или поздно правда дойдет до народа.
«…Что касается тайной любовной связи Туссена Лувертюра и Жозефины Бонапарт — она лишь на первый взгляд кажется невероятной. Да, в 1798 году Туссен Лувертюр руководил на Гаити национально-освободительной борьбой, и нет сведений о том, что он приезжал в это время во Францию. Но мы должны помнить, что в ту пору он был еще признанным и обласканным соратником Наполеона в борьбе против колониального господства англичан. Он, конечно же, мог тайно приезжать в Париж для политических и военных консультаций с другими генералами. Дальнейшее нетрудно представить: Жозефина, падкая на славу, встречается со знаменитым полководцем, которого ее супруг называл соратником и другом… Добавим сюда пылкий темперамент обоих…
Что они говорили друг другу при расставании? Об этом мы можем только догадываться. Но вновь великий поэт дает нам путеводную нить…
„Вспомни все, что ты вытерпела, — все оскорбления самолюбия, все мучения боязни; вспомни ужасное рождение нашего сына. Подумай: должен ли я подвергать тебя долее тем же волнениям и опасностям? Зачем силиться соединить судьбу столь нежного, столь прекрасного создания с бедственной судьбою негра, жалкого творения, едва удостоенного названия человека?"
Что можно добавить к этому? Судьба Александра Пушкина, сына Туссена Лувертюра, доказала всему миру, что гений черного человека ничем не отличается от гения белого; что совершенно необязательно иметь в себе и каплю русской крови, чтобы стать олицетворением России; что единственный принцип, на котором может зиждиться мировой порядок, есть принцип пролетарского интернационализма.
Сейчас, в сложнейшей международной обстановке, когда фашистские недобитки повсюду поднимают головы, — сейчас особенно важно, чтобы честные трудящиеся люди во всем мире, независимо от цвета кожи, сплотились и дали отпор международному терроризму — явлению, которое, как и фашизм, геноцид, расовая и религиозная нетерпимость, не имеет национальности. Так пусть же великий Пушкин, сын великого Туссена Лувертюра, станет для нас знаменем в этой борьбе!»
VIII
Геккерн и Дантес вторую неделю прочесывали Тверскую и Новгородскую области. Они, конечно, не самолично их прочесывали, а отдали соответствующие распоряжения органам внутренних дел и осведомителям из гражданских лиц и, сняв номер-люкс в одной из гостиниц Вышнего Волочка, попивали коньячок и ожидали результата. Коньячок был хороший, а результат был пока что никакой. Беглецы словно растворились в необъятных русских лесах.
Был поздний вечер; агенты сидели у камина. Камин в номере отеля был фальшивый, но все же сидеть около него было приятно. Дантес сидел в халате и босой, поставив ногу на сиденье стула, и подстригал ногти. Геккерн сплюнул в камин, встал и заходил по комнате.