На всем пути со стен и столбов
мне улыбалось лицо Пандоры. "ГОЛОСУЙТЕ ЗА БРЕЙТУЭЙТ - ЛЕЙБОРИСТСКАЯ ПАРТИЯ!"
Время отвремени в окнах домовпосолиднеемелькалплакат снелепой
свинячей мордой соперника Пандора от консерваторов -сэра Арнольда Тафтона.
Попадионв павильонлучшихсвинейнаЛестерскойсельскохозяйственной
выставке, запросто мог бы рассчитывать на первый приз. Нопротив молодости,
великолепия и интеллектадоктораПандоры Брейтуэйт у негонет ниединого
шанса. Кроме того, Тафтон дружен сЛеном Фоксом, воротилой сотовой связи, и
по уши вляпался в какой-то финансовый скандал.
Люди вЭшби-де-ла-Зухене отмеченыстрастнымтемпераментом, поэтому
трудносказать, естьлив нихреволюционная жилкаили нет. Даже кошки с
собаками выглядели умиротворенными под лучами утреннего солнца.
Вокне гостиной родительского домана Глициниевойулице висел плакат
Лейбористской партии, а в окне моейсестры Рози - плакат со"Спайс герлз".
Занавески в окнахбылизадернуты. Я пять минут колотил в дверь, прежде чем
мнеоткрыли. Передо мной стояла мать в замызганном белом банном халатеи в
мужских носках изсерой шерсти. Между пальцамибыла зажатабезникотиновая
сигарета"Силк кат". С ногтей осыпался лиловыйлак.Тени,наложенные еще
прошлымвечером, размазались вокругглаз. Кто-то -возможно, парикмахер -
превратил маминыволосы вколтун.Назолотой цепочкеболтались две пары
очков. Мама подняла одну пару и надела.
- А, это ты, - сказал она. - А я надеялась, что почтальон. Я заказала в
магазине "Некст" красный брючный костюм, и его должны доставить сегодня.
Мамаснялапервую пару очков и надела вторую. Осмотрела пустую аллею,
вздохнула, затем поцеловала меня и повела на кухню.
Мой сынУильям сидел застолом и огромной ложкойзагребал кукурузные
хлопья.Увидев меня,онсоскочилсо стулаи ринулсяв направлении моих
гениталий. От физическихстраданий я спасся,подхвативегои подбросив в
воздух.
Прошло три неделис тех пор, как я видел сына, но егословарный запас
весьма пополнился.(Ядолженперестатьупотреблять слово "весьма" -это
дурная привычка Джона Мейджора). Ему всего два года девять месяцев, а он уже
весьма беспокоит меня - тупо посматривает на этого болвана Джереми Кларксона
(4), вещающегосэкранаобавтомобилях.Мамаужасно потакаетУильяму,
записывая для него леденящие душу передачи Кларксона.Не знаю, от когоему
передался этот нездоровый интерес к технике. Уж точно не от нашей семьи. Его
бабушка-нигерийкатрудиласьусебявИбаданедиректором-распорядителем
фирмы, импортирующей шины для грузовиков. Возможно, эта связь весьма шаткая,
но гены - удивительнаяштука.Никто ведь так и не смог объяснить, откуда у
меняписательский дариповарскойталант.Маминародня(изНорфолка)
отличаетсяповальной неграмотностью иживет наваренойкартошке, политой
соусом "Эйч-пи",папина семья (из Лестера) взирала на книги со значительным
подозрением, если в них не было картинок навсю страницу.