— Ваши часы. Это ведь подарок короля Тараниса?
— Вы приняли от короля часы «Ролекс»? — спросил Кортес. В голосе звучало возмущение — но не нами.
Стивенс прочистил горло и покачал головой:
— Конечно, нет. Это недопустимо.
— Я видела, как он их вам дарил, мистер Стивенс, — сказала я.
Он погладил металл пальцами.
— Неправда. Она лжет.
— Сидхе не лгут, господин посол. Ложь — привилегия людей.
Стивенс в часах уже чуть дырку не протер.
— Неблагие способны на что угодно. Да у них на лицах написано, кто они такие!
Памела Нельсон возразила:
— Но они прекрасны…
— Вас дурачит их колдовство, — сказал Стивенс. — А мне король дал способность видеть сквозь их обман.
Голос у него повышался с каждым словом.
— Часы, — поняла я.
— Так значит, — Шелби указал на меня, — их красота — иллюзия?
— Да, — сказал Стивенс.
— Нет, — сказала я.
— Лгунья! — крикнул он, толкая свое кресло прочь. Кресло укатилось — оно было на колесиках. Стивенс шагнул ко мне мимо Биггса и Фармера.
Дойль с Морозом среагировали как один организм. Просто встали перед ним, заступив дорогу. Никакой магии — одно только физическое их присутствие. Стивенс отшатнулся, словно его ударили. Лицо исказилось от страха, он закричал:
— Нет. Нет!
Несколько юристов тоже вскочили.