«А ну как, - думаю, - так и месяц и другой пройдет без работы? Проем последние деньжонки, что тогда делать? И работы нет, и выехать не на что. Прямо как в ловушку попал».
И уж каяться стал: и зачем это я заехал-то сюда? Кто меня звал? И чего я ищу-то? А ну как и в Батуме такая же история? Не возьмут на корабль - и девайся, куда хочешь.
Хожу я по улицам, а на сердце такая тоска, свет немил! Главное, и горе-то свое высказать некому, ни одной знакомой души во всем городе. Прямо хоть в Терек!
И вот вижу я духан и, просто сказать, с отчаяния, со злости на себя, на судьбу свою:
«А вот, - думаю, - зайду и пропью последние деньги. Помирать, так с музыкой».
А я до этого никогда не пил, потому что горя-то не было, а тут подошло оно, и захотелось мне забыться, тоску разогнать. Доняла она меня!
«Уж лучше, - думаю, - под забором без памяти валяться, только бы не тоска эта распроклятая!»
Вошел в духан, сел за столик, взял вина, порцию шашлыка, сижу, ем, пью.
За другими столиками тем же делом занимаются. Все чужой народ, на меня ноль внимания. Грустно и обидно мне это!
Вдруг подсаживается ко мне какой-то телеграфист, в пенсне, с рожи дурной, носик пипкой, красный и облупленный какой-то. Тоже подали ему вина и чохахбили. Это - кушанье такое, кавказское. Спросил он меня про что-то. Я ответил. Дальше-больше, разговорились. Я обрадовался, конечно, что хоть какое-то знакомство завел, и сейчас же всю душу ему выложил: кто я такой и зачем сюда заехал. Он все это слушает и жалеет меня.
- Ты, - говорит, - не унывай. Я тебя определю к месту. Мне весь город знаком. Я тут родился.
Я с непривычки-то пьяный - чуть не целуюсь с ним, радуюсь, что мне счастье вдруг привалило.
Ну, хорошо. Наговорились мы, расплатились с духанщиком. У меня двугривенный остался. Взялись мы с ним под руку - и на улицу. Идем, пошатываемся. Я раскуражился, и уж мне чорт - не брат. Тоску как рукой сняло. Хорошо мне, и я рассуждаю о чем-то. И вот смотрю: навстречу нам быстро так идет какой-то господин в пальто, а без шляпы. Странно как-то глянул на меня, вроде как знакомый я ему, улыбнулся и мимо прошел.
Я вдруг:
- Стой! - говорю дружку-то своему. - Что это за человек?
- А что? - говорит.
- Да я его, - говорю, - где-то видел.
И вдруг вспомнил, отцепился от дружка и за этим господином бегом. Догоняю. Он уж на крыльцо всходит. Над крыльцом вывеска: «Редакция газеты «Терек».
- Извините! - говорю. - Вы не из Казани? Вы не Костриков?
Он опять странно так улыбнулся и смотрит то на меня, то на дружка моего, а тот маячит вдали, а к нам не подходит.
- Нет, - говорит, - вы, должно быть, ошиблись.
Повернулся, хлопнул дверью и ушел.