А реальность-то бывает всякая…
Просто на поверку одни чудовища оказываются сотканными из фантазий, а другие тебя съедают.
И она улыбалась — до тех пор, пока Наташа не остановилась перед ней, держа в руках простой лист ватмана, густо исчерканный карандашом.
Вначале она ничего не увидела, кроме хаоса темных штрихов — беспорядочных, бессистемных, а потом вдруг что-то произошло, и Наташа, и комната исчезли — вообще все исчезло, и остались только штрихи — перед ней, за ней, сверху, снизу — везде, и она изумилась, не понимая, как могла даже подумать о хаотичности — теперь из штрихов выросло нечто идеальное… плавные округлости и резкие угловатости находились в удивительной гармонии… и это нечто сомкнулось вокруг нее и закружило в себе и закружилось внутри нее, растворяя, всасывая в себя, утягивая куда-то в бесконечном мощном водовороте…
…деньги…
… что можно сделать за деньги?..
… ты любишь деньги?.. все будет, все… за них можно получить все…
… а что бы ты могла сделать за деньги?..
… я бы все могла сделать за деньги… без них ничего нет…
… у денег запах жизни, пустой кошелек пахнет только существованием…
Безголосые крики плескались вокруг, поддразнивали, уговаривали, убеждали, приказывали…
… деньги… деньги… что ты сделаешь для меня за деньги… ты получишь все деньги мира… только открой окно… так душно здесь… все так легко для тебя…
… даже пива было выпить не на что… а тут хоть какие-то бабки кинули… он долг не отдавал… ну так мы его сестру и отымели за гаражами… и никакого удовольствия даже… страшная такая, визжит противно, царапается, сука малолетняя… ударить покрепче… вот так, вот так… надо вовремя платить… что такого, просто работа… можно завтра съездить в центр… давно не был в центре… не с чем… а теперь вот они. — бабульки… ага… ну и что такого… это просто работа… а он сам виноват… выпить пива с Лехой… хорошо платит начальничек…
… что ты сделаешь за деньги?..
… все… так душно…
Что-то мешало дышать — и ей, и тому, другому, кто рядом рвался наружу… мягкая преграда, закрывшая доступ к воздуху, и она вцепилась в нее — пальцами, зубами, рванула и услышала далекий крик, а рядом кто-то то-же вскрикнул, но в крике были радость и счастье обретенной свободы. В глаза Вите хлынул свет, хлынула комната, слегка покачиваясь, и она увидела, что держит в руках разодранный в клочья лист ватмана, и тут же что-то словно толкнуло ее, хотя и не дотронулось, промелькнуло через комнату, хотя не было видимым — какой-то сгусток энергии, торжествующий, освобожденный -
…деньги? Все ради денег?.. и на мгновение она выгнулась, словно это что-то потянуло ее за собой, а потом вдруг все исчезло, и осталась только комната, и до боли в глазах яркий свет лампы, и Наташа, стоявшая у стены с клочками ватмана в пальцах, и она сама, вывернутая наизнанку вместе со всеми своими убеждениями. Вита выплюнула кусок бумаги, который был зажат у нее в зубах, взглянула на обрывки картины в собственных руках — просто бумага, мертвые карандашные штрихи… она разжала пальцы, и обрывки равнодушно ссыпались на пол, словно пустые мушиные шкурки. Она сделала несколько шагов вперед на подгибающихся ногах, шатаясь, как пьяная, потом упала на колени и закрыла лицо руками. Все, что она услышала от Наташи, нахлынуло на нее, точно гигантская волна, смывая все сомнения и представления о реальности, впечатывая во взбунтовавшийся мозг безжалостную правду, и Вита корчилась на полу в странных сухих рыданиях, заново проживая боль от Надиной смерти, прорвавшуюся сквозь время, и только теперь по настоящему понимая, что пережил и прочувствовал человек, рассказавший ей все это. На мгновение ей показалось, что сейчас она сойдет с ума, но потом вдруг почувствовала на плече чью-то руку и вскинулась с пола, и Наташа отпрянула от нее.
— Только не бойся меня! — воскликнула она, увидев лицо Виты. — Пожалуйста, не бойся!
— Тебя? — хрипло спросила Вита и провела ладонями по волосам, выбившимся из развалившейся прически. — Тебя-то? А кто ты? Хирург, всего-навсего. Да, так проще… — она мотнула головой, разговаривая скорее сама с собой, чем с Наташей. — С привычными терминами как-то спокойней. Бояться тебя… А ты меня как — нет? Теперь, когда я знаю? Жреца из меня не выйдет, учти! Что же ты натворила, Наташа, зачем ты вылезла?! Зачем ты их всех нарисовала?! Разве Дорога тебя не научила? Или часть ее и вправду осталась в тебе?
— Я не знаю, но мне кажется, что это так. Это было как какое-то наваждение, понимаешь?! Но теперь этого нет, и даже если они найдут меня, то никогда не заставят…
— Не заставят? — Вита усмехнулась. — Еще как заставят! Поставят перед тобой твоего Славу и будут отрезать от него по кусочку — все сделаешь! Господи, — она покачала головой, — как же мне тебя жаль!
Наташа плюхнулась в кресло и разрыдалась. Вита, помедлив, встала, пошатнувшись от легкого кружения в голове, потом подошла к Наташе, села рядом на краешек, обняла ее и притянула к себе.