Микеле Морин…
Пять лет назад он его оперировал.
Это был шедевр. Одно из тех хирургических вмешательств, что достойны занять место в тележурналах или на страницах альманаха «Природа», но о которых не принято распространяться. Учитывая исключительную интимность вмешательства, был подписан контракт о полной секретности на весьма солидную сумму. Хирург увеличил до двадцати пяти сантиметров член Микеле Морина, который в состоянии эрекции едва дотягивал до девяти. Операция длилась семь часов.
Микеле Морин теперь зависел от его милости.
Антонелла Иоцци голышом сидела на кожаном диване в квартире на проспекте Анджелико. Она была худа, пепельные волосы коротко острижены, над острыми сосками болтались на цепочке круглые очки в золотой оправе. Маленькие голубые глаза разделял крючковатый нос. Она сидела неподвижно, как в зале ожидания на вокзале. Перед ней, широко расставив длинные ноги, в одном кимоно, стоял знаменитый режиссер Микеле Морин.
Не то чтобы Морин был сражен красотой своей секретарши, просто Умберто, главный осветитель труппы, уверил его, что Антонелла – мастер минета и проделывает его с таким искренним энтузиазмом, что все остальное отходит на задний план.
Как правило, прежде чем начать съемку, Микеле Морин заставлял всех женщин труппы заняться с ним оральным сексом. Он завел этот обычай вовсе не по причине своих грязных наклонностей, а по двум простым соображениям: во-первых, профессиональная дисциплина требовала, чтобы вся женская половина труппы ощущала себя сообщницами. Во-вторых, надо было ублажать свои двадцать пять сантиметров.
– Не угодно ли полюбоваться на эту кефаль! – шиканул он яркой метафорой, вытаскивая из-под кимоно хирургический шедевр.
Антонелла, которой недоставало многих диоптрий, водрузила на нос очки.
– Ого, ну, громадина! – воскликнула она с сильным умбро-маркийским акцентом.
Режиссер схватил ее за волосы, как Персей Медузу, и потянул на себя.
В этот деликатный момент в тридцати метрах от них раздался звонок в дверь.
– Кого там еще несет?
Если это была Грация, костюмерша, то дело принимало интересный оборот. Можно было бы заняться кое-чем втроем.
– Подожди… у меня сюрприз.
Открыв дверь, он был разочарован.
Там стоял мужчина.
– Зря стараетесь, я ничего не куплю. И вообще, кто вас впустил? – На следующем заседании товарищества собственников он привратнику голову оторвет.
– Микеле! Неужели ты меня не узнаешь?
Режиссер быстро обшарил свою знаменитую фотографическую память, но это лицо ничего ему не говорило. Должно быть, это один из тех актеришек, что ходят и выпрашивают снять их в эпизоде.
– Нет. Извините, я занят… – И попытался закрыть дверь.
Но мужчина просунул в щель старый мокасин фирмы «Феррагамо»: