– Вы брезгуете быть на какую-то часть механизмом? Я слышал о таком, – сказал Экс. – Но вы можете быть брезгливым и в обратном смысле. Все, что во мне – мое, а не части мертвеца. Я признаю, что чувство осязания не точно такое же, но почти столь же хорошее. И вот, взгляните…
Он положил руку мне на плечо и сжал.
Мои кости словно сдвинулись. Я не вскрикнул, но сдержаться было нелегко.
– И это не вся моя сила, – заметил он. – И она весь день со мной. Эта рука не устает.
Он отпустил меня.
Я поинтересовался, не позволит ли он мне осмотреть его руки. Он не возражал. Но Экс не знал о моей иллюзорной руке.
Я прозондировал хитроумные пластмассы в поддельной руке Экса, кости и мышечную структуру настоящей. Главным образом меня интересовала вторая.
Когда мы вернулись к машине, Вальпредо спросил у меня:
– Ну и как?
– С его настоящей рукой все в порядке, – сказал я. – Шрамов нет.
Вальпредо кивнул.
Но пузырь ускоренного времени не повредит пластику и батареям, подумал я. А если он намеревался спустить пятидесятифунтовый генератор на два этажа вниз на нейлоновой нити, у его искусственной руки хватило бы силы.
Петерфи мы позвонили из машины. Он был дома. Это был человек небольшого роста, смугловатый, с невыразительным лицом, прямыми, иссиня-черными волосами, уже отступающими со лба. Его глаза мигали и щурились, словно свет был слишком ярким, и у него был какой-то помятый вид, будто он спал в одежде. Не потревожили ли мы его послеобеденный сон?
Конечно, он будет рад помочь полиции в расследовании убийства.
Многоквартирный дом Петерфи представлял собой брус стекла и бетона, воздвигнутый на утесе Санта-Моники. Его квартира выходила окнами на море.
– Дороговато, зато вид того заслуживает, – сказал он, усаживая нас в кресла в гостиной.
Занавеси защищали комнату от послеполуденного солнца. Петерфи успел переодеться. Я заметил бугорок под левым рукавом, где к кости руки крепилась капсула с инсулином и автоматический дозатор.
– Итак, что я могу для вас сделать? Вы вроде бы не упоминали, кто убит.
Вальпредо сообщил ему.
Он был потрясен.
– Бог ты мой. Рэй Синклер. Но как теперь это отразится на… – он осекся.
– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Вальпредо.