— В жизнь. Он не умер и еще не жил, но отчаянно хочет жить. Как ты думаешь… — Она запнулась.
— Ну, говори.
— Боже мой, — вырвалось у нее. — Помнишь, у нас с тобой в прошлом месяце был разговор?..
— На какую тему? — не понял он.
— На тему нашего будущего. На тему свободы от обязательств. Что семья нам не нужна. И дети тоже.
— Нет, не помню, — сказал он.
— А ты напряги память, — сказала она. — Мы тогда пообещали друг другу не создавать семью и не заводить детей. — Помедлив, она добавила: — Чтобы никаких младенцев.
— Не заводить детей. Чтобы никаких младенцев?
— Как по-твоему… — Оторвав голову от подушки, она прислушалась к далекому жалобному крику, приглушенному деревьями и окрестностями. — Может быть…
— Что?
— Вроде бы я знаю, как это остановить.
Он выжидал.
— Мне кажется, надо…
— Ну, ну? — поторопил он.
— Надо тебе подвинуться на мою половину.
— Приглашаешь к себе?
— Да, приглашаю, иди сюда.
Повернув голову, он несколько мгновений смотрел в ее сторону и наконец перекатился на ее край постели. Городские часы пробили четверть, половину четвертого, потом три сорок пять и четыре часа утра.
Только тогда они опять стали прислушиваться.
— Ты что-нибудь слышишь? — спросила она.
— Пытаюсь.
— А плач?