— Младенческий, — сказала она. — Ребенок плачет.
— С каких это пор у младенцев появились призраки? Разве по округе прошел слух о смерти младенцев? — Он приглушенно хмыкнул.
— Нет. — Она покачала головой. — Может, это никакой не призрак умершего младенца, а… сама не знаю. Тихо!
Его слух уловил те же отдаленные звуки.
— А вдруг… — начала она.
— Ну?
— Вдруг это призрак такого малыша…
— Говори.
— Который еще не родился.
— Разве бывают такие призраки? И в голос кричат? Фу ты, надо же такое придумать. Бред какой-то.
— Призрак нерожденного малыша.
— Да откуда у него голос возьмется? — спросил он.
— Возможно, дитя не умерло, а просто очень хочет жить, — сказала она. — Вот и плачет где-то далеко, да еще так жалобно.
Прислушались: далекий плач не прекращался, а прямо под окном ему вторил ветер.
От этих звуков у нее навернулись слезы; от этих звуков и с ним произошло то же самое.
— Сил моих больше нет, — сказал он. — Пойду-ка я перекушу.
— Нет-нет, — запротестовала она, удерживая его в постели. — Не шуми, прислушайся. Надо разобраться, в чем тут дело.
Он снова лег, взял ее за руку и попытался смежить веки, но из этого ничего не вышло.
Так они и лежали рядом, а ветер все роптал, будоража листву.
Где-то в стороне, очень далеко, слышался протяжный плач.
— Кто же это? — не выдержала она. — Или «что»? Не умолкает. От этого на душе так печально. Может, он просит, чтобы его впустили?
— Куда?