В дальнем конце комнаты в камине пылал огонь (горящее дерево!). Неподалеку от камина на полу лежал Майкел. Он был стар, но тело его было крепким. Лицо его было перепахано морщинами, но обнаженные до плеч руки были крепкими, без малейшего признака увядания мышц.
Глаза у императора были очень глубокими, и сейчас они внимательно изучали мальчика. Слуга, приведший Анссета, подтолкнул его слегка вперед, а затем исчез.
— Анссет, — произнес император.
Анссет склонил голову в уважительном поклоне.
Майкел приподнялся и сел на полу. В комнате была какая-то мебель, но вся она находилась у стенок, пол же перед огнем был пустым.
— Проходи, — предложил Майкел.
Анссет пошел вперед, но когда до императора оставалось около метра, остановился и застыл на месте. Огонь был жарким. Но при том, отметил мальчик, в комнате было даже прохладно. Пока что император произнес всего два слова, поэтому Анссет не мог знать его песен. Тем не менее, в этих словах чувствовалась доброта и страх. Страх императора всего человечества, который тот испытывал к стоящему перед ним мальчику.
— Может ты присядешь? — спросил Майкел.
Анссет сел. Пол, который он чувствовал таким твердым своими ногами, сделался мягче, когда вес распределился по большей площади, так что теперь он сделался даже удобным. Даже слишком удобным — Анссет не привык к мягкости.
— С тобой хорошо обращались?
Анссет ответил не сразу. Он прислушивался к песням Майкела, и даже не понял смысл заданного вопроса, но тут понемногу до него стало доходить причина, по которой человеку, убившему многие миллионы человеческих существ, прислали Певчую Птицу.
— Ты боишься отвечать? — спросил Майкел. — Уверяю тебя, если тебя каким-то образом обидели, повели с тобой нехорошо….
— Я не знаю, — ответил Анссет. — Я не знаю, что можно считать здесь хорошим обращением.
Майкелу показалось это забавным, но по его лицу этого было незаметно. Анссет оценил его самообладание. Конечно, это не Самообладание, но нечто родственное, нечто, заставляющее слушаться этого человека.
— А что считалось хорошим обращением в Певческом Доме?
— Там меня никто не обыскивал, — ответил Анссет. — Никто не держал мой пенис так, будто желал его присвоить.
Какое-то время Майкел ничего не говорил, так что эта пауза была единственным видимым проявлением его чувств.
— И кто это был? — очень спокойно спросил император.
— высокий мужчина с серебряной полоской.
Анссет испытывал странное чувство. А что бы было, если бы он мог назвать этого человека по имени. как бы поступил император тогда?
Майкел повернулся к низенькому столику и нажал что-то на его поверхности.
— Среди тех, кто обыскивал мальчика, был высокий охранник, сержант.