На мгновение Мил пожалел, что разделался с ним бутылью, а не ножом. Нож сейчас ни к чему, а вот настойки бы хватить не помешало.
«Вина у нас хоть залейся, — сообщил вдруг роккон, поднимаясь и хрустя крыльями. — Отлично получилось. Дружка, умница, не растерялась, да и ты не сплоховал. Я б ему плюнул в рожу — да недавно сетку жег, плевать пока нечем». Рокот был очень доволен исходом дела.
У Мила подогнулись ноги, зрение Разноглазых погасло; вокруг снова настала непроглядная тьма. «Я решил: ты умер».
Роккон зашипел — засмеялся. «Если б я мог так легко умереть, давно бы уже летал в Небесах Вечной Радости. — Он просунул сквозь решетку новую бутыль: — Хлебни-ка, чтоб не расклеиться».
Однако Мил уже расклеился. Он сидел, не в силах шевельнуться, не в силах даже мысленно разговаривать. Роккон оставил его в покое и тоже затих.
Начали бить знакомые часы. Мил считал удары: два… пять… девять… двенадцать.
«Сейчас принц явится», — оповестил роккон.
И впрямь взвизгнули дверные петли, на траву упала полоса яркого света.
Властимир Снежик осветил по очереди Мила, роккона, лежащего на земле советника Ильменя и его маленький арбалет.
— Казнь состоялась, — объявил он.
Поставив фонарь, принц отомкнул замки на клетке, распахнул дверцу Мила:
— Выходи.
С натугой сдвинул в сторону приржавевшую дверь со стороны роккона:
— Выходи скорее. Улетай.
Роккон неловко полез наружу. Крылья мешали, за что-то цеплялись. Вокруг ходили огромные тени. Подхватив роккона снизу под грудь, принц выволок его наружу.
— Улетай! — повторил он севшим голосом.
Роккон выпрямился — и оказался на две головы выше рослого Мила. Он стоял на крепких кривоватых лапах, с хрустом и щелканьем расправляя крылья; желтый глаз быстро моргал. Затем Рокот повернулся к принцу, навис над ним, зашипел.
Властимир Снежик коснулся его пластинчатой, будто закованной в броню груди, провел ладонью по шипастому плечу.
— Знаю, что виноват. Прости… если можешь.
Роккон повернул голову к Милу: «Прощай».
«Прощай, брат. Будь осторожен — ты отвык летать».
Роккон засмеялся: «Вот уж нет!». Затем стремительно взмыл в небо — лишь порыв ветра хлестнул от мощных крыльев, и пропал в темноте.