- Не на их языке. Штанишники частенько всё называют неправильно.
- А что насчёт самого острова? Где тут Народ? – спросил Мау, продолжая разглядывать карту. – Я его не вижу.
Пилу посмотрел вбок и что-то пробормотал.
- Что ты сказал? – переспросил Мау.
- Ну, в общем, его тут не нарисовали. Он слишком маленький…
- Маленький? Что значит: маленький?
- Он прав, Мау, - торжественно заявил Мило. – Мы не хотели говорить тебе, но Народ очень маленький. Небольшой остров.
Потрясённый Мау от удивления разинул рот.
- Это неправда! – возмутился он. – Народ больше любого из Ветряных островов!
- Которые просто крошечные, - пояснил Пилу. – Зато их очень много.
- Тысячи, - подтвердил Мило. – Просто, ну… из всех больших островов…
- …Народ самый мелкий, - закончил Пилу.
- Но самый лучший, - быстро сказал Мау. – Нигде больше не водятся древесные осьминоги!
- Точно, - торопливо согласился Пилу.
- Вот и не забывайте об этом. Народ – наш дом, - заявил Мау, поднимаясь на ноги. Он подтянул штаны. – Оххх, как чешется! Похоже, штанишники мало ходят пешком!
Какой-то звук заставил его поднять взгляд, и он увидел девушку-привидение. По крайней мере, кого-то похожего на неё. Рядом стояла Кэйл с широкой улыбкой на устах, и Неизвестная Женщина, которая улыбалась слабо и как-то отстранённо.
Мау поглядел вниз, на свои штаны, потом снова вверх, на её распущенные волосы с цветком в них. Она тоже посмотрела вниз, на свои голые ступни, потом вверх, на его штаны, которые были длиннее ног, так что он словно бы стоял на паре гармошек, а шляпа капитана запуталась в его волосах, будто корабль в морских волнах. Дафна повернулась и взглянула на Кэйл, которая задумчиво уставилась в небо. Мау посмотрел на Пилу, который, наоборот, смотрел в землю, но плечи его тряслись.
Потом Мау и девушка-привидение посмотрели друг другу в глаза, и сделали единственное, что им оставалось в данной ситуации – расхохотались.
Остальные тоже перестали сдерживаться. Даже попугай завопил "Покажи нам свои подштанники!" и пустился в пляс на голове Атабы.
Но тут Мило, который всегда был серьёзен и вдобавок случайно сидел лицом к морю, встал на ноги, указал на восток и крикнул:
- Паруса!
Накрапывал дождь, наполняя ночь тихим шорохом капель.